об одном и том же – хитобан. Поспешили на звук и вскоре увидели, как голова с косматыми волосами бьется в силках из колючего вьюна. Плети его, до того обнимавшие мшистый ствол, шевелились, точно живые, и накидывали на жертву все новые и новые петли. Крылья-уши отчаянно трепыхались, но не могли вырвать голову из плена.
Даже Кента застыл, не ринувшись тут же его спасать.
– Помогите! – закричал ёкай, увидев их двоих. – Да чего вы встали?! Освободите меня!
– С чего бы? – хмыкнул Хизаши, лениво обмахиваясь веером, а на деле концентрируя в нем свою ки. – Ты собирался сожрать моего товарища, да и меня наверняка тоже. А скольких уже сожрал? Детишки не молили о пощаде? Вот, смотри, боги тебя и покарали.
Голова забилась сильнее, но будто в ответ на сопротивление вьюн сжал смертельные объятия, и шипы глубже вошли в плоть. И Кента рядом тихо охнул – тонкие стебельки растения запульсировали красным, и стало видно, как по ним из хитобана утекает кровь и энергия.
– Что это за мерзость такая? Она питается им!
Хизаши тоже заметил и порадовался, что никому из них не пришла в голову самоубийственная идея подойти к деревьям поближе. Лучше уж хитобан-людоед, чем они.
Ватару понял, что помощи не дождется, и принялся грязно ругаться, однако недолго. Висящий веткой ниже бордовый плод зашевелился, длинный стебель извернулся, поднимая его вверх, и плод медленно раскрылся, как огромный бутон. Пахнуло сырым подгнившим мясом, и из сердцевины «цветка» показался крохотный человечек с полупрозрачной серой кожей. Он высунулся по пояс, потянулся к хитобану, и тот заорал во все горло, предчувствуя свою смерть.
Хизаши не успел и дернуться – причем в обратную сторону, – как мимо пролетел обездвиживающий талисман и угодил точно на спину жуткого человечка. Лепестки схлопнулись, и плод уныло обвис, а плети вьюна ослабили хватку. Хитобан почувствовал свободу, рванулся из пут, но едва отлетел от дерева на пару шагов, камнем рухнул на землю.
Хизаши опасливо приблизился и легким пинком откатил голову подальше.
– Ну вот, нашли мы его, и что теперь делать? – проворчал он, косясь на застывший плод на мертвом дереве. – Это была твоя идея, так что…
Он заметил, что Кента все так же стоит на месте, словно завороженный недавно представшей перед ними картиной. В лице ни кровинки, да и, впрочем, много ли в ночи разглядишь?
– Кента! – позвал Хизаши и, решив, что хитобан в таком состоянии далеко не улетит, подошел ближе. – Кента, хватит.
Он толкнул его в плечо, на что Куматани медленно поднял на него пустой взгляд.
– Это же не ко-дама? – спросил он, имея в виду души деревьев, которые, как известно, рождаются и умирают вместе с деревом. – Эти… Они же не могли стать такими?
Серые уродливые человечки как будто выбрались из самых темных глубин Ёми, где даже света от демонических костров никогда не бывало. Чтобы опознать в них ко-дама, надо обладать особыми способностями, и Хизаши бросило в жар.
– С
