от знаменитого Горыныча. Я назвал его так в честь молодого графа Шувалова (сына графа П. П. Шувалова), который родился во время Ходынки и которого шутя тогда называли графом Ходынским. Последний жеребенок Гильдянки 2-й, так же как и первый, имел лишь один вершок росту и оказался дрянной лошадью. В 1908 году Гильдянка 2-я пала. На ее заводской деятельности, несомненно, отразилась чересчур продолжительная беговая карьера, которая в России погубила многих рысаков.
Об утрате в моем заводе прямой женской линии Гильдянки 2-й я никогда не сожалел, так как эта кобыла была не в орловском типе, да и присутствие в ее родословной имен Лебеды 2-й и Податного меня мало удовлетворяло. Эти имена гарантировали, конечно, класс будущих лошадей, но неизбежно должны были отрицательно отразиться на типе, формах и ходе, а им я всегда придавал не меньшее значение, чем резвости.
В 1902 году у меня в заводе появились еще три кобылы: Буйная, Бунтовщица и Фея. Я их купил у княгини Е. П. Мещерской, вдовы богача-мецената князя А. В. Мещерского. Буйная и Бунтовщица были совершенно заурядные белые кобылёнки, ничуть не лучше, а пожалуй, и хуже того материала, что я наследовал от отца. Их покупка была, конечно, ошибкой, и я, вероятно, соблазнился дешевизной, дав за каждую рублей 125–150. Ничего, кроме посредственности, они в заводе не дали и вскоре были проданы. Третья кобыла была мною куплена сознательно. Она мне очень приглянулась, но ее не хотели продавать. Я с трудом, что называется, вырвал ее из рук княгини Мещерской, но заплатил недорого – 300 рублей. Это была Фея, мать резвого жеребца по имени Федот-Да-Не-Тот.
Фея (Степенный – Фигурка), белая в гречке кобыла, р. 1887 г., завода князя А. В. Мещерского. Имела три с половиной – четыре вершка росту, была очень хороша по себе, суха и породна. Никаких недостатков и пороков у нее не отмечалось, а приятного, какого-то ласкающего и притягивающего глаз было в ней много. Я очень любил эту кобылу и почему-то всегда думал, что в таком типе были старинные циммермановские кобылы, в которых текла кровь Лебедя. В Фее она тоже была, и весьма возможно, что интуиция в этом отношении меня не обманывала. Так как Фея уже доказала, что может давать резвых лошадей, я возлагал на нее величайшие надежды – и не ошибся: она и у меня дала превосходных лошадей, а одного жеребца – настоящего первого класса.
Происхождение Феи было неясно. Однако не потому, что она была беспородна, а лишь потому, что аттестат ее отца сгорел во время пожара, а порода по женской линии была у Мещерского перепутана и в аттестате описана неверно. Я приложил немало усилий, чтобы разъяснить родословную Феи, и кое в чем успел. К сожалению, со Степенным, аттестат которого сгорел, поделать было ничего нельзя, так что этот пункт родословной Феи навсегда остался открытым. Всю прямую женскую линию, в частности происхождение Фигурки завода В. П. Охотникова, я вместе с Прохоровым разыскал. Мы доказали, что дочь этой Фигурки и родная бабка Феи Фигурка-Быстрая в действительности
