назад. Второй рукой хватается за ягодицу. Чтобы не упасть вцепляюсь руками в его шею, задевая жёсткие волоски на затылке.
– Закинь правую ногу мне на бедро, – говорит, чуть сжимая ягодицу.
Его дыхание тоже сбито. Он словно бежит длинную дистанцию.
Делаю, как просит.
– Хорошая, – хвалит.
Склоняет голову к моему лицу. Я понимаю это, когда чувствую тёплое дыхание на щеке, а мой нос улавливает его мятных запах.
Слегка проводит носом по скуле, делая глубокий вдох-выдох.
Боже, если до этого я ещё могла обмануть себя, что это просто танец. То сейчас уже не получается. Врать себе не получается.
Язык присох к небу намертво, чтобы забрать воздух в лёгкие приходится чуть приоткрыть рот. Поздно понимаю, что выглядит это как приглашение, потому что в следующий момент его сминают жёсткие горячие губы. Его вкуса становится так много, что сносит последние сомнения.
Чужой мужчина облизывает мой язык и творит какое-то безумие. Впиваюсь пальцами в его причёску, оттягивая голову назад, но он не сдаётся. Впивается ещё крепче в мой рот и рычит. В голове закручивается калейдоскоп из вожделения, азарта, похоти, стыда и чувства вины.
Стоп. Хватит.
Резко убираю руки с его головы и толкаю в грудь со всей силы. Чуть не падаю, отпрыгивая подальше и пытаюсь отдышаться.
– Придурок малолетний, – вытираю ладонью губы, стирая с них его мятный вкус. – Ты совсем больной?
Яростно смотрю на то, как он тоже приводит дыхание в порядок, поместив руки на бёдрах. Его штаны недвусмысленно натянуты в районе паха.
– Козёл, – топаю ногой и вылетаю из танцевального зала, слыша за спиной хриплый наглый смех.
Глава 9. Виктория
Судорожно тру пальцами губы в душевой.
Это просто ужас. Целовалась с другим.
– «Как шлюха подзаборная», – обязательно бы сказала бабушка и смачно сделала бы любимое «тьфу».
– «Чего ещё ждать от Зотовской породы, – причитала бы моя мать, взявшись руками за лицо и качая головой.
Ещё в девяностые сестра моего отца, тётя Марина, ушла от своего мужа к любовнику. Дядя Серёжа работал вахтовиком на севере, приезжал редко и чаще всего во время отпуска пил запойно, распускал руки и третировал её с детьми.
Несмотря на это, собственная семья женщину практически прокляла, когда она влюбилась в своего коллегу. Спокойного работящего мужчину с руками. До сих пор помню, как моя мать, встречаясь с тётей Мариной на улице даже не здоровалась и презрительно на неё смотрела, а мне приходилось стыдливо опускать глаза.
Сейчас я словно опять вернулась в детство, в то мерзкое чувство стыда.
Опускаю руку между ног, там просто потоп во имя Матвея Андреева. На мужа я никогда так не реагировала. Это какой-то заговор собственного тела против меня.
Быстро собираю вещи, проверяю ещё раз в зеркале горящие щеки, губы и пулей лечу к выходу из раздевалки. Но только я открываю дверь,
