хорошо… Это, если про внешность говорить – не последнее ведь, – с иронией заключил Иван. – А как человек, – тут же немного грустно продолжил он. – Знаете, она… она какая-то очень энергичная была всегда. Смелая, задорная… Оля, в общем, тоже веселая, но по-другому. Эта веселость ее – бутафорская и на истерику часто похожая. Ксю… от нее энергия правильная и очень какая-то мощная исходила… Хорошо я сказал? Красиво? – улыбнулся Иван. – Я на самом деле так думаю. Она сама по себе такая была – живая, светлая… позитивная, во!.. И сейчас, я знаю, такая же. И ей, знаете, допинг не нужен, а если и нужен – не такой, как нам. Она все из себя черпает. Знаете еще, что меня всегда потрясало? – Ксюша иногда в одно мгновение такой серьезной могла стать, властной. Она нашим лидером была в конно-спортивной школе, капитаном, вождем, и я… я нравился ей… ну… ну, в смысле не просто как друг. Мне она, конечно, тоже нравилась – вы поняли уже. Я любил ее, мне кажется, и так и говорил ей всегда: «Я так тебя люблю, Ксю», – Иван рассмеялся. – Правда, правда, не шучу я!.. У вас курить можно? – спросил он, доставая из кармана куртки пачку сигарет и оглядываясь в поисках пепельницы.
– Нет, курить у нас нельзя, – улыбнулась врач, – но для вас я сделаю исключение, – она поднялась из своего кресла, подошла к раковине и, взяв стоявшую на краю, вымытую недавно небольшую стеклянную банку, поставила ее перед Иваном, затем подошла к окну и приоткрыла раму.
– Мы много времени вместе проводили: ну, понятно, лошади – общая страсть, – Иван прикурил и глубоко затянулся, – но не только в школе. За город ездили – в компании и вдвоем – пинать сухие листья. Да-а-а, забавы у нас, конечно, были… вполне невинные такие забавочки, – Иван выпустил кольцами дым. – Мы в гости друг к другу ходили, уроки вместе делали. Ксю делала мои задания, – улыбнулся Иван. – Она же отличница была и старше меня почти на два года. Я не говорил? Это имеет вообще значение? Короче, была моя первая любовь крутая во всех отношениях девушка, к тому же защитница животных. Сейчас, кстати, собак разводит – ну, этих… лабрадоров… или сенбернаров… неважно, короче… Влияние она, конечно, на меня оказывала невероятное – я бы по ее приказу и в огонь, и в воду двинул, но этого не пришлось – мы тогда красивым похоронным ритуалом ограничились: как она сказала, отправили в последний путь безвинные жертвы человеческой жестокости и жадности…
– …
Иван глубоко затянулся и продолжал:
– Ладно, щас… про то, что вы спрашивали, попробую. Мне пятнадцать было – это же все тоже, когда мы разбились, в тот же год произошло – ну, почти в тот же… осенью, в ноябре. Ксю поцеловала меня – мы в деннике были, убирали там, чистили, соломой пахло здорово и лошади рядом фыркали. Я нервничал, конечно, жутко, закурить хотел. Она сказала: «Дурак ты, Ваня, сено же кругом», – отняла у меня сигарету… все… всю пачку… спрятала к себе в куртку и засмеялась – незнакомо, необычно как-то, знаете, – сама, наверное, нервничала. Мы потом уже говорили когда об этом – у нее тоже первый раз было. Но я думаю, Ксюша молодец – она, наверное, тогда уже и книжек разных умных начиталась – только благодаря этому
