приходу ребят все было готово: Злата разложила на спальном диване Эллы некоторые предметы из ее гардероба, предварительно созвонившись с хозяйкой и спросив разрешения. Конечно, она выбрала самые безразмерные свитера и штаны, но, когда Таня в махровом халате после душа вышла в комнату, ее немедленно бросило в жар: а вдруг ничего не налезет, вот будет позор! Ведь ее собственная одежда уже вращалась в стиральной машинке.
Злата деликатно испарилась, и Милич долго собиралась с духом, прежде чем взяться за джинсы. Но они, словно по волшебству, налезли быстро и без проблем, как и футболка, и свитер. Осторожно и недоверчиво девочка подошла к зеркалу над комодом, повертелась, изучая себя со всех сторон, и обнаружила, что уже не выглядит такой безобразно толстой, как пару недель назад. Даже поверить было трудно!
Но ее уже звали с кухни. Платон сварил кофе с корицей, а Злата соорудила горячие бутерброды и два салата – из овощей и из фруктов. Готовилось это для Тани, но перекусить перед важным разговором не отказался никто. Абрек, само собой, уже занял стратегическую позицию у стола и провожал взглядом каждый отправляемый в рот кусок. Маго, примчавшийся на кухню по первому зову, – он с городского телефона в прихожей предупреждал бабулю, что задержится у друзей, – удивился и даже споткнулся на ходу, обнаружив там Вику Фомину.
Девочка в пушистом свитере сидела на табурете, поджав коленки к подбородку. Она казалась очень бледной, возможно, даже заплаканной.
– Тебе ребята позвонили? – спросил Маго. – Я и сам хотел, но потом подумал, что ты же с мамой…
– Маму забрали в больницу, – тусклым голосом сообщила Вика. – Ее состояние ухудшилось, пришлось вызвать скорую. А фельдшер категорически сказал, что ей нужно быть под присмотром врачей в реанимации. Что мы могли возразить? Теперь отец с ума сходит, не знает, правильно ли поступил, ну, что вызвал врачей. Ведь со мной она хотя бы не могла… в общем, отправил меня проветриться, а я сразу прибежала сюда.
– Под домом нас дожидалась, – мягко вставил проходящий мимо Платон, ласково коснувшись плеча девочки.
Она так и вспыхнула.
– Почему ей стало хуже, ведь бандероль-то пришла? – спросил не на шутку взволнованный Угушев.
– Да, пришла, мама была счастлива, даже смеялась – я уж и не помню, когда слышала ее смех. А потом начался спад, ну, переволновалась, понимаешь?
– Ага, понимаю. – Маго быстро огляделся: Платон разливал кофе по керамическим чашкам, белым с черным узором вроде птичьих следов, Таня помогала Злате расставлять тарелки. Придвинулся поближе. – Слушай, Вик, а что, если бы твоя мать точно знала, что ее настоящая дочь жива? Ну, картинки, артики, – что там вам присылают, – это ведь не доказательство, верно?
Вика подавленно кивнула:
– Верно. Я и сама…
– А если есть настоящее, железобетонное доказательство? Ей от него хуже стало бы или лучше?
Девочка
