моя, – улыбнулся Старик. – Это не я, а ты, трудился день и ночь над формулой нового топлива. Ты, а не я, ты единственный в мире понял, как извлекать энергию из воды. Не я, а ты добился того, что каждый автомобиль был переведён на твоё топливо.
– Вода… – протянул Сын. – Я влюбился в неё, когда ещё только в первый раз вышел с тобой на лодке в море. Её я видел постоянно. Только она и была для меня тем веществом, с которым я мог работать.
– А теперь твоё топливо повсюду, и все знают тебя, – с гордостью произнёс Старик.
– Но ведь без тебя не было бы меня, – отозвался Сын. – Кто подарил мне жизнь? Кто родил меня на свет? Кто сделал для меня возможным существование? Человек не может возникнуть сам собою.
Старик улыбнулся.
– Наверно нет, – ответил он. – Все люди неизменно схожи друг с другом двумя фактами – рождением и смертью. В этом все мы одинаковы, жизнь каждого, без исключения, имеет начало и конец.
– По крайней мере, для одного человека в мире это солнце никогда не светило бы, это море, никогда не плескалось, если бы не ты. Этот человек я. Нет, я говорю не верно, для двух человек – для меня, и для моего сына. Я родился, благодаря тебе, и помню это. Даже если бы ты был самым худшим отцом на свете, я бы был благодарен тебе, ведь ты дал мне возможность существовать, но ты самый лучший отец, и я благодарен тебе за это вдвойне, – ответил Сын, обнимая Старика, и снова блаженно подставляя своё лицо солнцу.
Так они сидели вместе – Старик и его Сын – прямо возле прозрачной кромки бирюзового цвета моря.
– Пап, – задумчиво, наконец, сказал Сын. – Знаешь, в этом году мою жизнь впервые оценили ниже, чем в предыдущем. Это очень непривычно. Я старею…
Старик понимающе посмотрел на Сына. Он знал, каково это чувствовать себя ещё успешным, нужным и здоровым, но узнать, что общество уже не верит в твои силы.
– Это из-за понижающего возрастного коэффициента, – попытался успокоить Сына Старик. – Они вводят его при расчёте цены для каждого, кому больше пятидесяти. Тебе не о чем волноваться, цена твоей жизни пока высока и у тебя в запасе ещё много-много долгих лет.
– Я понимаю, – ответил Сын. – Но это немного грустно и необычно – ощущать приближение собственной старости.
Старик не стал рассказывать Сыну о том, что это чувство лёгкой грусти теперь уже не пройдёт, оно не покинет и с ним надо будет смириться. Снижение ценности в глазах общества – это только лишь начало, а потом будет немощь тела, дрожание рук, слабость ног. И это тоже надо принять. Будет слабеть слух, станет подводить зрение, но надо будет жить и каждое утро говорить себе: «Старик, для тебя начинается ещё один день, держись, не ной, до конца оставайся достойным жизни».
Когда солнце стало клониться к горизонту, лёгкие шустрые детские шаги раздались за их спинами.
– Вот я и нашёл тебя! – услышал Старик позади знакомый звонкий голос.
Это был Мальчуган.
– Я ждал тебя на остановке в полдень, но ты не приехал на автобусе, – торопясь,
