Когда король их отпустил, народ бросался к ним за благословением. Следующим актом стали нарочито распускаемые оппозицией слухи о подложном наследнике – маленьком сыне короля, родившемся 10 июня 1688 г. Теперь Стюарты были обречены…
Вильгельм III – один из первых политиков новейшей эпохи, терпеливый и пронырливый. Когда затевалась авантюра Монмута, он выгнал герцога из своей страны и даже предложил поддержку Иакову II. В его интересах было дождаться, когда конкуренты передерутся и, наконец, подует «протестантский ветер». Первым же его порывом в Голландию занесло письмо семи состоятельных английских вельмож, содержащее слова: «Если обстоятельства складываются так, Ваше Высочество, что вы сможете прибыть сюда, чтобы оказать нам помощь, в этом году, мы, подписавшие это письмо, не преминем встретить Ваше Высочество при высадке». Обстоятельства сложились так, что французы, обижавшие «Его Высочество», повернули на Рейн, и Вильгельм прибыл. Авторы письма не преминули встретить его, а с ними и множество других аристократов, предавших своего короля.
В некотором смысле воцарение Вильгельма Оранского действительно оказалось революцией, в отличие от смуты сорокалетней давности. Карл II и Иаков II все же могли себе позволить шесть лет править без парламента, несмотря на ужасы Гражданской войны и жесткие условия, поставленные при Реставрации. Теперь же собрание депутатов обеих палат, объявившее себя парламентом, в качестве особой милости само даровало корону Вильгельму.
При этом парламентарии не желали акцентировать внимание народа на своих расширившихся полномочиях, поэтому постарались скрыть революционный характер происшедшего. Они представили дело так, что свергнутый Иаков добровольно отрекся от престола и не оставил осиротевшим англичанам иного выбора, кроме как искать защиты у голландца. «Билль о правах английских граждан» (1689) недвусмысленно отверг право наследования, заменив его взлелеянной юристами «волей нации», выраженной через парламент. Именно эта воля возвела на престол сначала Вильгельма и Марию, затем Анну (1665–1714) и, наконец, ганноверскую династию.
С одной стороны, после «Славной революции» роль аристократии резко возросла, но с другой – следует задаться вопросом: можно ли считать господ, заседающих в парламенте, преемниками средневековых родов, или потрясения XVII столетия вызвали окончательный разрыв между старым и новым? В Средневековье знатным человеком мог быть только благородный по своему происхождению владелец замка или поместья, связанный с другими знатными людьми вассальными взаимоотношениями. При Тюдорах речь идет еще и о тех, кого «доблесть и удача вывели из грязи людской». Теперь же все определяется мнением общества, которое продавалось и покупалось с самого момента своего возникновения.
В XVIII в. человека знатного стали называть эсквайром, или джентльменом. Это просто самостоятельный (сейчас сказали бы «успешный») человек, живущий на свою ренту
