style="font-size:15px;"> – Личности, титаны, индивиды, – говорю я им. Смеются. – Пиво, что ли, пили?
Заглядываю под кровать – бутылок не видно. Сажусь на подоконник и закуриваю. За моей спиной двор «Барселоны», и дальше все окно закрыто стенами соседних домов. Неба не видно. Но если сесть спиной на подоконник, можно увидеть небольшой четырехугольник со звездным рисунком. Мне хочется предаться любимому занятию: лечь спиной на подоконник, положить руки под голову, ни о чем не думать и созерцать этот продолговатый четырехугольник, похожий своими пропорциями на железнодорожный билет. Билет, пробитый звездным компостером. Кажется, это есть в каких-то стихах. Никто не знает про этот мой билет. Я никому не говорю про него. Даже не знаю, когда я его заметил, но вот уже много лет, когда мне бывает совсем невмоготу, я ложусь на подоконник и смотрю на свой звездный билет.
Я слышу через форточку возню Геры и Горы. Что-то у них там сегодня не ладится. Обычно среди полной тишины вдруг раздается веселое лошадиное ржание, а сегодня Гера и Гора почему-то шепотом чертыхаются. Потом Гера говорит: «Ладно, заткнись. Включаю». Я слышу щелканье и гудение приемника. И вот двор «Барселоны» заполняется каким-то странным гулом. Это не наш гул, не земной. И… «Бип-бип-бип…» Кусок земного металла, жаркий слиток земных надежд, продукция мозга и мышц, смешанная с нашим потом и с кровью тех, которые этого уже не услышат. Кусок земного металла, полный любви, полный героизма, и счастья, и страдания. Весь он наш, плоть от плоти, и, двигаясь там, он хранит в себе память о наших руках и глазах, о смене наших настроений и о нашей дурной привычке курить табак. Он один там, в чужой среде, окруженный чужими металлами, озаряемый кострами чужих звезд, летит, и гудит, и дрожит от мужества, и трогательно сигналит: «Бипбип»…
– Черт вас возьми! – кричу я своему братцу и его дружкам и распахиваю окно. – Слушайте!
– Ну, слышим, – говорит Димка. – Космический автобус.
– Радиостанция «Маяк», – говорит Алик.
– Поймали наконец, молотки ребята! – довольно равнодушно басит Юра.
– Черт бы вас побрал! – говорю я. – Шпана! Личности! Индивидуумы!
– Ишь ты, как раскричался, – насмешливо говорит Димка. – Рановато ты воодушевился. Человека-то там нет.
Человека там нет! Там нет человека! Вот если бы сразу, сейчас, кто-нибудь слетал на Марс и вернулся оттуда с девушкоймарсианкой, тогда почтеннейшая публика, может быть, и удивилась бы. Так, слегка. Знаете, мол, вот забавная история: красотку с Марса привез себе один малый. Разучились удивляться чудесам. В мире чудес люди уже не удивляются чудесам.
– Вас не интересуют чудеса? – спрашиваю я.
– Какие же это чудеса? – удивляется Юрка.
– А ты думаешь, чудеса – это Змей-Горыныч и Баба-Яга?
Я вспоминаю, как несколько лет назад эти ребята построили в Доме пионеров яхту, управляемую по радио. Вот это было чудо! Какой восторг горел тогда в их глазах!
– Ребята, хотите я устрою вас работать на завод?
– Какой еще завод?
– Завод, где делают чудеса.
– Конкретней, –
