в Даньчжэнь и сотворит чудо на земле. Но Жун Яо ясно сказал нам, что он никогда не вернется.
Некоторые обвиняли Жун Яо в том, что он воспользовался чужой бедой и намеренно поставил мастера цигуна в неловкое положение. Некоторые обвиняли его в том, что он не позволил пришельцу выставить себя еще большим дураком. Кругом виноватый – это было вечное состояние Жун Яо.
У нас было несколько колдуний, которые знали, как изгонять демонов, и среди них старая монахиня, которая много лет постилась и молилась Будде в храме Мацзу[10] – тетушка Фань. Однажды она провела над Хай Куй ритуал, пытаясь избавить ее от «демонической раны», но это не помогло. Колдуньи сказали, что магические чары «демона-собаки» были настолько сильны, что никто не в силах их развеять. Как только Хай Куй слегла, она больше не могла встать. Я испытывала к ней некоторое сочувствие. Каждый раз, видя ее, я всегда думала, что однажды она лопнет, как воздушный шар, и повсюду разлетится кровь и мясо. Ей всего-то чуть больше пятидесяти лет, но она выглядит дряхлой старухой.
Однако я не понимала, почему Жун Яо так хорошо относился к Хай Куй. Между ними никогда не было ссор, Жун Яо никогда не показывал, что ему нравится Хай Куй, а Хай Куй никогда не проявляла привязанности к Жун Яо. Жун Яо – такой человек, которому нравятся выброшенные другими вещи. Жун Чуньтянь, Жун Сятянь, Жун Цютянь, Жун Дунтянь, я, Чжао Чжунго и мусор на улицах и переулках… Это можно объяснить только так.
Я говорила, что мне интересны умирающие люди. Я хочу знать, о чем Хай Куй думает, что скажет перед смертью.
– После того как я умру, ты сможешь переехать сюда, – сказала Хай Куй. – Я тебе все здесь отдам.
У нее не было детей. Одинокие женщины самые щедрые.
Если я не уеду из Даньчжэня, это действительно будет лучшее временное пристанище. По сравнению с ветхой старой лесопилкой здесь тихо, просторно, свободно. Тут может жить хоть десять человек и все равно места будет более чем достаточно. Однако это полуразрушенное и уединенное место наполнено мрачным духом, и даже в солнечный полдень у людей от него бегают по спине мурашки.
Мне это было не нужно. Я сказала, что собираюсь найти маму. Когда найду, никогда больше не вернусь. Мне нужно, чтобы мою жизнь питала материнская любовь.
Хай Куй презрительно поморщилась. Мне очень не нравилось, что даже перед смертью у нее на лице по-прежнему это заносчивое, отрешенное и пренебрежительное выражение. И как только она открывала рот, чтобы заговорить, появлялись все ее пять золотых зубов. Честно говоря, золотые зубы, вставленные в ее рот, были такие же изящные, величественные, броские и сияющие, как и золотые ожерелья на шеях других женщин, и она выглядела богаче, чем женщины без золотых зубов. Я завидовала ей с ее золотыми зубами. Я очень надеялась, что когда-нибудь заменю и свои посредственные зубы золотыми.
– …Но ты никогда не видела, как выглядит твоя мать. – Хай Куй ковыряла пальцами золотые зубы. Когда
Небесная императрица Мацзу – богиня – покровительница мореходов в китайской мифологии.
