рано ко всему охладел и застыл, как замороженный сок на палочке, которым он торговал.
Сяо Мо был примерно моего возраста, может, немного старше. Он был ребенком из бедной семьи, на плечах у него всегда болталась одна только рубаха в бежевых пятнах пота. На его штанах я насчитала целых восемь заплат, три из них на заднице; заплатки были грубые, неровные, разного цвета. Сяо Мо был смуглый и худой; ни тени изворотливой смекалки, свойственной другим торговцам, – наоборот, его простое и неулыбчивое лицо выглядело туповатым. Дом Сяо Мо находится в деревне Баймицунь, настолько захолустной, что о ней почти никто не знает.
Деревня располагалась больше чем в десяти ли[1] от города, связанная с нами совершенно негодной дорогой. Сяо Мо ездил на высоком сломанном велосипеде по толстому песку и при малейшей неосторожности падал. Его деревянный холодильник был укреплен деревянной же рамой и при обычном падении не разваливался. В течение всего лета, а то и до того, как оно наступало, Даньчжэнь начинал потеть. Люди зависели от фруктового мороженого, они нуждались в хорошем глотке морозного воздуха, чтобы подавить внутренний жар. Особенно те, кто хотел сходить в кино, – с фруктовым мороженым во рту можно спокойно просидеть в душном кинотеатре полдня. Я видела Сяо Мо перед кинотеатром почти ежедневно в полдень. К багажной стойке его велосипеда был привязан деревянный холодильник, заполненный фруктовым мороженым, которое он закупал оптом в городском магазине прохладительных напитков. Он ждал, пока солнце накалится, ведь когда солнце сильно палит, люди не могут не прийти к нему. Те несчастные дети, у которых вечно мало денег, тем более не обойдутся без фруктового мороженого. Даже если они не в состоянии его купить, они могут наслаждаться разреженным воздухом кондиционера и запахом сахарина из холодильника. В это время Сяо Мо и приступал потихоньку к делу.
В самое пекло двери кинотеатра открывались, готовые принять распаренных, потных зрителей. Качество громкоговорителей в кинотеатре было крайне низким, звуковые эффекты – нестабильны, а звук – сухой, скомканный, резкий, но при этом очень громкий, слышный на всем овощном рынке и в мясных и птичьих рядах. В процессе кинопоказа громкоговоритель не снижал децибелы, и все без исключения звуки фильма были отлично слышны наружи. Кинотеатр прибегал к такой уловке, желая привлечь больше людей, чтобы те решились купить билеты и войти в зал. И в самом деле такое случалось, люди частенько не могли устоять перед искушением и скрепя сердце прямо на середине фильма покупали билеты и забегали внутрь.
Как-то раз и Жун Дунтянь так же купил билет, но стоило ему войти в кинотеатр, как фильм закончился. Он увидел только финальные титры, поэтому разорался и стал требовать, чтобы фильм поставили снова. Но повторный показ был невозможен, и орать тоже не имело смысла, ведь охранник Большеухий Лу предупреждал его, что фильм вот-вот закончится и входить не стоит. Жун Дунтянь подбежал под экран, достал спичку и пригрозил спалить его. Жун
1 ли = 0,5 км.
