жизни, давным-давно – Ватерлоо. Я уже много лет не вспоминала об этом.
– Он вернулся из сражения невредимым? – без опаски спросила Эстер, зная, что муж ее подопечной всего восемь лет как умер, а сражение при Ватерлоо было сорок два года назад.
– Он получил несколько порезов и ушибов, но ни одной настоящей раны, – ответила миссис Фэррелайн. – А Гектору из мушкета ранили плечо и саблей рассекли ногу, но он довольно быстро оправился.
– Гектору? – переспросила Лэттерли. Хотя стоило ли так удивляться? Сорок два года назад Гектор Фэррелайн, естественно, был совсем не похож на того пьяницу, в которого он превратился теперь.
Грустный и ласковый взгляд Мэри блуждал где-то далеко, среди оживленных памятью картин.
– О да, Гектор был тогда капитаном, – кивнула она. – Из него получился лучший воин, чем из Хэмиша. Но он был младшим, и их отец сумел купить ему только чин капитана. Гектор не обладал таким изяществом и таким обаянием, как мой муж. Когда же война кончилась, именно Хэмиш проявил изобретательность и настойчивость. Это он основал Печатную компанию Фэррелайнов. – Излишне было добавлять, что, будучи старшим, он унаследовал и все семейное состояние. Это разумелось само собой.
– Его смерть была для вас большой потерей, – сказала Эстер.
Взгляд ее подопечной потух, и на лице появилось то официальное выражение, с каким принимают традиционные соболезнования.
– Да, конечно, – ответила она и выпрямилась. – Я тронута вашими словами. Но мы слишком увлеклись далеким прошлым. Мне бы хотелось послушать о том, что пришлось пережить вам. Вы когда-нибудь встречались с мисс Найтингейл? О ней тогда так много писали… Иногда создавалось впечатление, что ей уделяют больше внимания, чем самой королеве. Она и правда такая замечательная?
Почти на протяжении получаса Лэттерли, насколько могла красочно, описывала свою фронтовую жизнь. Она рассказывала Мэри о переживаниях и утратах, о своей неопытности и постоянном страхе, о мучительных зимних холодах и тяготах осады… Старая женщина внимательно слушала ее, прерывая только ради того, чтобы уточнить подробности, а иногда просто утвердительно кивала. Эстер описала жару и сиянье летнего дня, белые лодки в бухте, великолепие офицеров и их жен, сверкающие на солнце галуны, усталость, товарищество и шутки, она рассказала, как иногда не позволяла себе плакать, а порой не могла сдержать слез. А потом, ободряемая расспросами Мэри, девушка с юмором припомнила встреченных там людей – привлекательных и заслуживающих презрения, тех, кого любила и к кому испытывала отвращение. И все это время миссис Фэррелайн не сводила с нее внимательных ясных глаз, а поезд грохотал и трясся, сбавляя ход на подъемах и вновь набирая скорость. Они были совсем одни в маленьком освещенном лампой мирке, который под ритмичное постукивание колес мчался сквозь тьму, подступившую к самым окнам вагона. Им было тепло под мягкими пледами, их ноги на каменной грелке почти соприкасались…
Один
