поролоновая корона с зубцами, в поднятой правой руке – фонарик, на сгибе левой – толстая книга, а на лице суровое выражение.
В ответ обычно доносилось «Мать твою» или изумленный хохот, поскольку Кармел Беатрис Мария Мардер-и-д’Арьес, с ее широким лбом, массивным и прямым как стрела носом с толстой переносицей, с глубоко посаженными глазами и тяжелыми веками, с пышными лепестками губ, выглядела в точности (за вычетом цвета лица – розовато-золотистого, а не зеленого от патины) как статуя Свободы. Ее внешность одновременно завораживала типичных обитателей инженерных лабораторий МТИ и приводила их в ужас, что вполне устраивало Кармел: она предпочитала воспринимать своих коллег-мужчин бесполыми, как будто они были грубоватыми, но все равно милыми младшими братьями. Преподаватели и заезжие гении ее тоже не интересовали. Когда ей хотелось отношений, то проблем с этим не возникало, но счастливчиков она выбирала там, куда эти чудики не заглядывали, подальше от университетских районов Кембриджа.
Она сменила купальник на джинсы, высокие кеды «Конверс» и рубашку-сафари – цвета хаки, со множеством карманов, забитых разнообразными вещами, без которых Кармел чувствовала себя голой: нож, инструменты, ручка «Ротринг», блокноты, сотовый, всяческие гаджеты. Она перешла Масс-авеню и направилась к третьему корпусу, где делила крошечный кабинет с аспиранткой китайско-вьетнамского происхождения по имени Карен Лю и где базировался проект «Эшер». Лю, как и всегда, была на месте, в ушах – наушники-капельки, все внимание приковано к модели руки-манипулятора на экране. Стата уселась за собственный компьютер и взялась за дело, прерванное ради тренировки: разработку руки-манипулятора с тремя пальцами, предназначением которой было извлекать детали из емкости для спекания, подставлять их под воздушную струю, чтобы сдуть стальную пыль, далее перемещать в печь, доставать оттуда по мере готовности и передавать на сборочное устройство. Как и с прочими узлами «Эшера», основная проблема сводилась к следующему: все части машины должны изготавливаться самой машиной в рамках того же самого трехмерного производственного процесса. Все обязано быть простым и при этом – работать. По отдельности достичь этих целей не составляло труда; добиться обеих сразу – это уже инженерия с большой буквы. Пример того, что в лаборатории называли «афоризмами доктора Шу».
Она включила монитор, вызвала таблицы, в которых сопоставлялись прочность, вес и стоимость различных материалов, а также их пригодность для 3D-процессов, и стала делать заметки, затем запустила проектировочную программу и опробовала эти комбинации в своих наработках. Но ни одна из них не подошла, а значит, ей придется переделывать проект с нуля, и никакого прототипа у нее к понедельнику не будет. Доктор Шумахер одарит ее печальным, разочарованным взглядом и ничего не скажет, что в каком-то смысле даже хуже, чем длинная отповедь, а затем обратится к следующему члену группы – возможно, Лю, – чей проект будет безупречным.
Лю
