змей и листьев степной травы личный знак третьего принца. Профессор Герб явно ждёт от меня каких-то слов, но горло словно сдавило. Что же… Работа чьим-то личным скульптором, конечно, похожа на золотую клетку, потому что покровитель может и запретить заказы на стороне. Может ограничить в направлении работы, знаю случаи, когда талантливые маги превращались в ремесленников, лепящих одно и то же. Может наоборот заставить делать то, к чему не лежит душа – и будет иметь на это полное право. Кто-то даже умудрялся обходить клятву и использовать скульпторов на износ, не слишком много давая взамен – хотя за таким следили и пресекали, но случаи имели место. Редкие, громкие, но возможные.
Ладно, если я буду думать о худших вариантах, то совсем себя накручу. Пока Август показывал себя с неплохой стороны. А значит буду надеяться, что так хорошо пойдёт и дальше.
– Ты побледнела.
– Думаю, не совершила ли я ошибку, не поспешила ли принимать предложение?
– Время покажет. Но при всех недостатках Августа вряд ли можно назвать жестоким. Не думаю, что стоит бояться его сейчас. Да и случись что – можно обратиться за расторжением клятв.
– Да… пожалуй да. Буду думать о хорошем. И переживать пока только из-за экзамена.
Положение дел
– Макхая, – раздается от двери, едва профессор Герб покинул стены моей лавки.
– Я же просила на использовать это слово в моём доме! – глаза сами закатываются до белков.
Боги, просто дайте мне терпения, кажется, поработать он мне сегодня не даст. Мейхельдо заходит в лабораторию, устраиваясь на сундуке у двери. Складывает ладони на коленях, будто примерный ученик, и внимательно смотрит на меня. Тем, кто не жил в степях, сложно понять выражения лиц кочевников, но уж этому я научилась практически в совершенстве. Это именно то внимание, с которым тебя разглядывают, решая, стоит ли заводить с тобой разговор. Вообще, всадник старался меня игнорировать, я отвечала ему тем же, но в маленьком жилище, обедая за одним столом – Рикси посчитала мужчину безопасным и подпускала ко мне настолько близко – мы были обречены постоянно пересекаться. И в какой-то момент начать друг друга раздражать.
Он молчал, но смотрел так, что меня начинало трясти. Во мне он будто видел всех тех скульпторов, через чьи руки прошёл до этого времени. Даже Рикси почувствовала неладное, потому что совместные приёмы пищи резко прекратились, хотя голем и могла опираться только на свой опыт взаимодействия с людьми и вложенное в неё понимание человеческих интонаций и мимики. И вот сейчас Мейхельдо пришёл ко мне. Нет, я, конечно, попробую отбиться, если будет хоть пара секунд – то и неготовую ещё собаку смогу на него натравить, но очень не хотелось бы этого делать. Сама не замечаю, как пальцы подтягивают ближе скальпель, устраивая инструмент практически под ладонью. Чувство долга и традиции, конечно, хорошо, но нет никаких гарантий, что они меня спасут, если всадник всё-таки решит от меня избавиться.
– Ты же хорошо училась этим
