достаточно. Сквозь стекло не могу, а так в теории запросто. Перемещаюсь! На выходе чуть ли не впервые у меня нет опоры – вынырнул в паре метров от пола. Падаю кошкой – на все четыре конечности разом. Фух… Тихо вышло.
В заставленной столами и стеллажами комнате никого. Второго Махавая, что мог бы променять ужин на лишний час с книгами в академии больше нет. А что сама Саса? Хозяйка-то храма знаний на месте, или сбежала куда-нибудь? Пока крался к ведущей вниз лестнице промелькнула мысль: "А с чего я вообще взял, что она до сих пор здесь работает? Может, нирийцы заменили весь штат обслуги и преподов заодно?" А нет, снизу доносятся какие-то звуки. Всё-таки в библиотеке я не один.
Мёд мне в рот! Да нас здесь даже не двое. Прямо на стойке? Капец! Мне Саса подобного не позволяла, трахаться всегда поднимались наверх. Это кто же её шпилит? Походу, нирийский солдат – часть формы не сброшена на пол. Хотя нет, офицер. Слишком уж рубашка приличная.
"Вероятность предательства двадцать девять процентов", – среагировал на новые вводные Трах.
Статистика один хрен в нашу пользу, а другого плана у меня нет. Подождём. Судя по сопению мужика, действо скоро закончится.
– Приберись тут, – приказал нириец, застёгивая пуговицы на форменной куртке. – Скоро этих из столовой вести. Я пошёл.
Саса молча кивнула, не поднимая взгляда на только что слезшего с неё трахаря.
– Завтра чтоб поживее. Мне в такое бревно совать никакого кайфа. Словно дохлого харца имеешь.
Видимо, это было такое прощание, так как после этих слов, офицер отодвинул засов и вышел за дверь.
"Вероятность предательства восемь процентов", – поменял свои ставки Трах.
"Что так много-то?"
"Страх. Она может быть слишком запугана."
Не верю. Взгляд, которым библиотекарша проводила любовника, пылал ненавистью. Да тут явно имеет место быть принуждение. Чувак – труп. И есть подозрение, что эта новость госпожу Кай-Мути порадует.
– Саса, – негромко позвал я, медленно сходя по ступеням.
Так смотрят на мертвеца, или на рок-звезду. На рок-звезду-зомбака. Удивление вперемешку со страхом и радостью. Дар речи само собой отказал.
– Тебе не мерещится. Это действительно я.
– Рейсан!
Блин! Думал, что сегодня у меня в объятиях будет плакать другая барышня. Немного помоложе и с именем "Фая". И плакать от радости, а не от… Да тут чувств – хрен все распознаешь. Но первым, пожалуй, идёт облегчение.
– Ну всё, всё, – успокаивал я женщину ласковыми поглаживаниями волос на затылке. – Хватит, родная. Хватит.
– Эти твари… Мы все, как в тюрьме здесь! Ученики, преподаватели, слуги… Ты всё видел? Ты был наверху? Убей его! Очень прошу – убей! Ты же можешь. Я знаю: ты можешь.
Вот это отчаяние! Она даже не спросила откуда я взялся. Вообще никаких расспросов, пресекать которые в силу нехватки времени
