поэта.
Уильям отпил вина и вспомнил о том, что дома теперь его ждет Анна. Он обещал ей вернуться домой после ужина у графа.
– Генри, прости, но мне придется сейчас уйти. Меня ждет жена.
– Обычно ты оставался в замке, – процедил сквозь зубы граф. – Времена меняются, не так ли? Только в лучшую ли для тебя сторону, вот в чем вопрос.
– Генри, я приду завтра. Если хочешь, – предложил Уилл.
– Приходи, пожалуй. Но я бы не хотел, чтобы ты куда-либо торопился. Либо не приходи вовсе.
– Конечно. Во сколько мне быть у тебя? – с готовностью спросил Уильям.
– К обеду. Как обычно в двенадцать. И не опаздывай. Даже если тебя будут задерживать дома три жены, – Генри рассмеялся собственной шутке, но смех его был неискренним.
Уильям вышел на темную улицу. Обычно граф давал ему свою карету, но в этот раз Уильяму предстояло проделать долгий путь пешком. Он шел, и тревога не покидала его. Что-то подсказывало: дружбе с графом вскоре настанет конец. И дело будет совсем не в Анне. Перед его взором снова всплыло лицо прекрасной незнакомки с портрета. Граф не терял надежды познакомиться с ней. А Уильям продолжал ей посвящать свои сонеты.
Прийти к графу на обед Уильяму было не суждено – в Лондон пришла чума.
На самом деле все началось гораздо раньше. Но люди склонны не замечать дурных предзнаменований, пока эти самые предзнаменования не превращаются в реальные факты, с настырностью лезущие в каждую щель. Вот так и чума потихоньку забирала жизнь за жизнью, и лишь когда пробралась практически во все дома, люди забили тревогу.
Район, в котором поселился Уильям с семьей, был перенаселенным. Рядом – ворота в город, мост через Темзу, неподалеку проводились многочисленные ярмарки, стрельбища, народные гуляния в праздники и выходные дни. Вокруг рассыпались таверны и постоялые дворы. Чуть дальше за чертой города располагалась большая часть театров. Порой, чтобы пройти к дому, Уильяму приходилось продираться через плотную толпу народа, снующего туда-сюда по делу и без.
Когда в город приходила чума, то судили о величине опасности по тому, работают театры или нет. Если театры были по-прежнему открыты, народ вздыхал спокойно. Власти заставляли прекращать представления, если количество смертей переваливало за пятьдесят. До июня 1592 года Лондон продолжал жить прежней жизнью, не обращая внимания на то, что болезнь постепенно накрывает город.
В тот день Уильям пришел в театр Розы, повидаться с Джеймсом, и рассказать ему, как продвигаются дела с новой пьесой. Театр был закрыт. Уильям покрутил головой и решил пройтись до второго театра, расположенного неподалеку. Он подошел к зданию и увидел, как какой-то человек забивал досками входную дверь.
– Эй, что случилось? – окликнул его Уильям.
– Посмотри вокруг и увидишь, – огрызнулся мужчина. – Чума! Театры закрыты, – он повернулся к Уильяму спиной, показывая, что беседа окончена.
Шекспир растерянно оглянулся и заметил,
