На ее счастье, в библиотеку, гремя ведром, вошла Уля, собираясь мыть полы. В руке она крепко держала швабру. Толстая коса нынче была уложена в красивый венок на голове.
– А, вот вы где, Тиса Лазаровна! Вас Камилла к обеду кличет.
Витер неохотно отодвинулся от собеседницы, метнув раздраженный взгляд на горничную.
– Витер Дмитриевич, я, пожалуй, пойду, – Тиса воспользовалась случаем и протиснулась мимо парня. – Всего вам доброго.
Глава 3. Обвал
На следующий день Тиса отправилась навестить древоеда, а заодно решила на обратном пути присмотреться к скалам. Оставив позади огороды и сады пригорода, пустила Ватрушку рысью вдоль кромки поля. Солнце грело спелую рожь, ветер высушивал засевшую в колосьях влагу. Разбитая телегами дорога еще хранила в рытвинах следы дождей – бурые мутные лужи приходилось объезжать по обочине. Через два часа Тиса миновала хибару, огороженную забором, на кольях которого висела шкура огромного черного медведя. Во дворе у сложенной поленницы Афонасий Шишкарь рубил дрова. Коренастый лесничий издали завидел всадницу и вогнал в пенек внушительного вида топор.
– Здравствуйте, – поприветствовала его девушка и в ответ получила хмурый кивок.
«Смотрит так, – подумала Войнова, – словно я у него в кармане рыться собралась». Но что поделаешь, Шишкарь недолюбливал всякого, кто покушался на лес, который он считал чуть ли не собственным уделом. Она из леса часто вывозила полные корзины лечебных плодов и растений, а что собиралось сырье далеко за пределами его вотчины, Афонасий в расчет не брал. Хотя сам любил поохотиться на живность. Вон, сколько шкурок под стрехой болтается.
У опушки Тиса повернула на восток, где за лесом, у самого горизонта Большуха щерилась скалистыми пиками, словно щука зубами. Можно было бы не сворачивать с дороги и доехать до начала перевала, а потом продвигаться вдоль гряды по открытой местности. Но так путь удлинился бы на четверть. Да и зачем? Что может быть прекрасней леса? Щебет птиц, запах листвы, сосновой смолы и грибов. Если по-над опушками поискать, наверняка туесок лисичек и маслят набрать можно.
Она ехала, пока не кончились тропки и чащоба не встала стеной. Дальше – пешком. Кобылку пришлось привязать на длинном ремешке к корню дуба – пусть траву щиплет.
Тиса в лесу чувствовала себя как дома: нырнула под ветку ели, перелезла через бревно, обошла овраг. Ступала мягко, не торопясь, ориентировалась по солнцу и белому пику Большухи, который можно было увидеть только на полянах. Остановилась у зарослей лещины, набрала в карман горсть крупных орехов. Под ногами заметила изрытый чернозем – видно, самка кабана с поросятами приходила поживиться орешками.
Чем ближе подходила к болоту, тем сильнее менялся лес. Вместо статных деревьев все чаще попадались низкорослые сосенки с узловатыми скрюченными стволами, а под ногами сминался мох. Поутихли голоса птиц, мир будто замер в безмолвии. Всякий раз, когда приходилось пересекать это место, Тиса внутренне напрягалась, даже издали ощущая, что где-то там посреди топи стоит
