молоденькая девушка, обреченная посвятить свои силы чужой семье и отдать свою волю в иные руки; здесь в последний раз тоскует она о родительском доме накануне того дня, когда примет «закон» и благословение церкви. Под такими тягостными впечатлениями в одном из причетов, засчитывающих баню-парушу в число живых недоброхотов, выговорилось про нее такое укоризненное слово:
На чужой-то на сторонушке,
На злодейке незнакомой,
На болоте баня рублена,
По сырому бору катана,
На лютых зверях вожена,
На проклятом месте ставлена.
Укоры справедливы. Несмотря на то что «баня парит, баня правит, баня все исправит» – она издревле признается нечистым местом, а после полуночи считается даже опасным и страшным: не всякий решается туда заглянуть, и каждый готов ожидать какой-нибудь неприятности, какой-нибудь случайной и неожиданной встречи. Такая встреча может произойти с тем нечистым духом из нежити, который под именем баенника поселяется во всякой бане за каменкой, всего же чаще под полком, на котором обычно парятся. Всему русскому люду известен он за злого недоброхота. «Нет злее банника, да нет его добрее», – говорят в коренной Новгородчине под Белозерском; но здесь же твердо верят в его всегдашнюю готовность вредить и строго соблюдают правила угодничества и заискивания.
Верят, что баенник всегда моется после всех, обыкновенно разделяющихся на три очереди, а потому четвертой перемены или четвертого пара все боятся: «он» накинется – станет бросаться горячими камнями из каменки, плескаться кипятком; если не убежишь умеючи, т. е. задом наперед, он может совсем зашпарить. Этот час дух считает своим и позволяет мыться только чертям: для людей же банная пора в деревнях обыкновенно полагается около 5–7 часов пополудни.
После трех перемен посетителей в бане моются черти, лешие, овинники и сами банники. Если кто-нибудь в это время пойдет париться в баню, то живым оттуда не выйдет: черти его задушат, а людям покажется, что тот человек угорел или запарился. Это поверье о четвертой роковой банной «смене» распространено на Руси повсеместно.
Заискивают расположения банника тем, что приносят ему угощение из куска ржаного хлеба, круто посыпанного крупной солью. А чтобы навсегда отнять у него силу и охоту вредить, ему приносят в дар черную курицу. Когда выстроят, после пожара, новую баню, то такую курицу, не ощипывая перьев, душат (а не режут) и в таком виде закапывают в землю под порогом бани, стараясь подгадать время под Чистый четверг. Закопавши курицу, уходят из бани задом и все время отвешивают поклоны на баню бессменному и сердитому жильцу ее. Банник стремится владеть баней нераздельно и недоволен всяким, покусившимся на его права, хотя бы и временно. Зная про то, редкий путник, застигнутый ночью, решится искать здесь приюта, кроме разве сибирских бродяг и беглых, которым, как известно, все на свете нипочем. Идущий же на заработки и не имеющий чем заплатить за ночлег предпочитает выспаться где-нибудь в
