занятий. Г. снова о разводе. Дома: Коля Мельник говорит о ситуации: Ирина – Юлия и невозможность что-нибудь предпринять. Агдам. Сонливость. Звонок от Черных с предложением на завтрашние именины.
4 августа – Звоню к Ю. в целях консультации: где и каким образом производят бракоразвод. Получаю телефон. Звоню. Но вторую нашу беседу прерывает Г.: «А я никакого развода не дам. Я не хочу развода».
С этих августовских дней начинает съедать меня неприкаянность – нечего положить на сердце, некуда преклонить голову, некуда и не с чем пойти. 8-го с утра почувствовал: совсем щемящий и один, и слеза приближается к мокрым местам.
Однако не унываю и мурлыкаю. И про себя (вместо майского «Он оглушен был шумом внутренней тревоги») – бальмонтовское «О сердце, как сердце болит!» и почти: «Душа моя скорбит смертельно».
Еще одно постановление Совета министров в ВЦСПС об усилении мер по укреплению дисциплины. Шучу по этому поводу: «Москва прежде звалась Бирюлево, теперь – Строгино».
Немецкий. Традиционно в 4 дня заполняю сентябрьскую домашнюю тетрадь: 30–31–1–2 – сентября.
5 сентября, точно в срок пишу первую контрольную III курса и отправляю.
Наконец, 15 сентября. Первая бандероль с курсов: апрельская, майская, дополнительное чтение. Все – 5.
27 сентября – Нина Черкес. Звонит о пребывании Яноша[15] в России, о его обожании и пр. Спектакли в Варшаве и Лодзи[16], с успехом, преимущественно комическим. «Вы на Западе престижная фигура». Янош, узнав о моей вахтерской работе: «У нас в Польше люди стояли бы в очереди, чтобы посмотреть на Веничку».
Юбилей 8 октября. Ровно полгода, как я в последний раз покинул П. П. Кащенко.
4 октября – Скорее на дежурство от придав. и враждебности Г. Никакой день рождения субсидироваться не будет.
15 октября – После Покрова. Опять солнце и тишь, плюс 14 градусов. Безслужеб. день. Пиво. Золотистый портвейн. Ванна. Еще золотистый портвейн. Враждебность Г. Звоню к Р., дважды. Об окончательном решении развестись. Р. на это больше чем благосклонна. В поисках Ир. – звоню в Текстильщики: мне сообщают, что Ир. приехала вчера и теперь с Я. на спектакле. Ну, ну.
21 октября – Бутыль бормотухи с утра. Бутыль вечером. Не иду ни на какую службу. Возобновление телефонного разговора с Ю., и очень мило. Решено: 24-го я отмечаю день рождения у нее.
А вернусь на бровях, на бровях, на бровях своих чернобровых!
Вот еще узнаю о своем дне рождении (когда 30 октября собираемся с Ириной Л. в гости к О. Седак.) – узнаю, что О. Седак была на нем. И в тот же вечер у Ю., оказывается, она звонила мне – свидетельствует Авдяш, и я порол несусветицу и отказ. от нее.
Заказ из литературного общества Новосибирского научного центра: «Пьесу такую, чтоб все животики надорвали». Да зачем же животики?
1 ноября – Выдержу ли двойное дежурство? 4 часа выдержал. 4 славян. пива и никаких занятий. Знакомство с жилицей 26 кв. – у нее – бодро лечу домой, а не взять ли андроповки, наконец?
10 – Решаюсь идти на
Янош Жеромский, польский пианист.
Речь идет о спектаклях по мотивам поэмы «Москва – Петушки».
