вид… Да, мягко тут не скажешь. Мои светлые джинсы и белая футболка выглядели так, словно я взорвалась вместе с силосной ямой. Но свои имена археологи все-таки смогли вспомнить, звали их Денис и Дима. Парни были студентами исторического факультета нашего университета и в Управление по охране памятников попали на преддипломную практику. Так что гоняли их в хвост и в гриву, вот и к нам прислали проверить, что там очередные дачники наковыряли.
– И знаешь, – прочувственно сообщил мне Денис (от Димы он отличался густотой бороды и очками), – странное дело. Череп-то, кажется, гораздо старше остальных костей.
– Как это? – раскрыла я в изумлении рот.
– А вот, похоже, когда его закопали в вашем подвале, он уже был черепом. Никаких органических остатков. Чистенький, только чем-то черным испачкан – вроде бы краской. А косточкам не так уж много лет, от силы полсотни или чуть больше. Но это мы попозже скажем. А ещё внутри черепушки было вот это. – И он показал мне испачканный в земле желтенький кругляшок.
– Монета? – догадалась я.
– Ага, царский червонец. Мог, конечно, наш клиент, – он взял в руки череп, – держать его, к примеру, за щекой в момент смерти. Но опять-таки – внутри никаких следов органики, чистая земля с песочком и камешки. – Для убедительности он потыкал пальцем в кучку земли на газете. Я с сомнением посмотрела на кучку. Действительно, следов органики нет. Хотя кто его знает, как должна выглядеть эта самая органика. И вообще – гадость! Как мы теперь будем чай пить на этом столе?
Мои размышления и нашу увлекательную беседу прервала Аллочка, попытавшаяся извлечь из-под наших ног затаившихся под столом ребятишек. Брыкающийся Васька первым был вытащен за помочи штанов и заперт в машине, а Нюшка тем временем успела удрать с воплем: «Никудаянепоеду!!!». За ней ринулся Борька, за Борькой мамуля. Аллочка проводила взглядом группу захвата, потом со стоном рухнула на скамейку и пожаловалась:
– Ну почему у нас всегда вместо нормального отдыха получается какое-то шапито?
– Девушка, вас честно предупреждали, когда вы шли под венец! – отрезала я.
И действительно, познакомившись семь лет назад с будущей невесткой, я под воздействием совместно распитой бутылочки сливочного ликера выложила начистоту всё, что думала о нашей семейке. Аллочка слушала, раскрыв рот, но в глазах её читалось откровенное неверие в живописуемые коллизии. Потом она призналась, что большую их часть списала на мою, порожденную учебой на журфаке, привычку все гиперболизировать и утрировать.
И только спустя несколько месяцев после свадьбы, когда наше семейство затеяло обмен квартир и переезд, до Аллочки стало доходить, насколько я была права.
Дело в том, что каждый член нашей семьи по отдельности – милейший человек и умница. Без исключения! Но стоит им собраться вместе, как возникает нечто вроде коллективного разума или, скорее, коллективного безумия, толкающего
