когда он думал. А когда он смеялся, появлялись ямочки на щеках с высокими скулами. А его губы были такими, что ты моментально начинаешь их чувствовать на своей коже. Ну, думаю, тут ясно, что кое-кто влюбился? По крайней мере, в его образ точно.
– Кстати, Летти, скажи, мы подруги? – закусила губу Катрин.
– Ну, что ты придумала?
– Понимаешь, у Хосе есть друг, который недавно вернулся с командировки, и он предложил отметить праздник вместе. Конечно, мы сходим на площадь и все такое, но потом, хотелось бы встретить рассвет вместе. А крыша – такое романтичное место…
– Всё, не продолжай! Пригласи его к нам, и встречайте рассвет на моей мансарде. Только тащи свой теплый плед на качель. Ночью до 7 градусов обещают. – Улыбнулась я подруге. Ну как ей отказать? Она, конечно, часто встречала того, или иного красавчика. Но чтобы вот так влюбиться… Такого за прошедший год еще не было. Да и сама Катрин, живая, непосредственная и слегка наивная, стала такой родной.
– Грасьяс, Летти! Спасибо, спасибо, спасибо! – запрыгала на месте, смеясь от радости. Вдруг, с противоположного стола слетел нож, пролетев в каком-то миллиметре от тела подруги.
– Это я рукой задела, – нервно хихикнув, сказала подруга и, будто отмахнувшись от случившегося, продолжила:
– Кстати, мы договорились встретиться завтра вечером у Башни Клаверо (Torre del Clavero). Когда начнется представление. Он будет с другом, – подмигнула мне подруга.
Только я хотела сказать, что сейчас важнее ординатуры ничего нет, как мое окно разлетелось вдребезги. А через него влетела… книга? Мы подскочили к окошку и выглянули на улицу. Ничего подозрительного, хотя и откуда бы что-то увидели. Шестой этаж, и дом напротив всего в три этажа.
– Будто с неба свалилась, – озвучила мои мысли Катрин.
Я подошла к книге и взяла ее в руки. Это оказалась увесистая старинная книга и очень ветхая. Я взялась ее открыть, но Катрин остановила меня за руку.
– Скажи, ты веришь в потусторонний мир?
– Смотря что ты под этим подразумеваешь. Я верю в науку. И пока сама не увижу, на слово вряд ли смогу поверить.
– Хорошо, но, прежде чем ты откроешь её, я должна тебе сказать. Я верю. Когда я была маленькой, у меня умер близкий родственник, моя прабабка. Я не могла ее помнить, потому как видела ее последний раз в два года. Со слов мамы, когда мне было 4-5 лет, ночью ее разбудили мои слезы. Я ей сказала, указывая пальцем на стул, что там сидит бабушка и плачет. Тогда мама попросила описать того, кто рядом. И я описала свою прабабушку, в точности в чем ее хоронили. Но понимаешь, дело в том, что ни фото, ни меня на кладбище не было. Я не могла этого знать. После этого маму стали по ночам будить плач и всхлипы. Она кидалась ко мне, но я спала. Все это продолжалось, пока мама не избавилась от стульчика, который принадлежал бабушке. Мама говорит, что этот стул для прабабки сделал ее муж, ушедший из жизни раньше нее. Она не хотела с ним расставаться, наверное.
