хорошо видна. А недостройки вокруг: разрытая в горках бульдозерами земля да массивные кучи песка, щебня и оставленные простаивать трактора, фургоны и грузовики – давали хорошую возможность спрятаться.
Так и шли, пока не добрались до высокого каменного забора вокруг того самого трёхэтажного дома, похожего на самый настоящий замок с недоделанными башнями. От него до арки, как прикинул Павел, считай, что рукой подать, только жаль – укрытия отсутствовали, а забор у дома возвели лишь по одну сторону. Возле него они и передохнули. Лёгкий ветерок обдал запахом пыли, но всё было спокойно и тихо.
– Ну, это. С Богом! Побежали! – с видимым облегчением на выдохе сказал водитель и рванул первым.
– Стой! – крик застрял в горле Павла, когда он заметил, как от перекопанной земли со стороны дома отделилась обнаженная, перепачканная до черноты, оттого незаметная женская фигура. Её отличали спутанные длинные седые волосы, тощее, но жилистое тело с отвислыми мешочками грудей и, как оказалось, вопреки старости, по-звериному быстрая и проворная реакция.
Она бросилась за водителем и мгновенно догнала, повалила на землю, оседлав того, стала душить, игнорируя всякое сопротивление, словно не чувствовала боли. Водитель же орал: «Помоги!», чередуя крик с ядрёным матом, и при этом сопротивлялся изо всех сил, отчаянно лупил напавшую руками и ногами.
Павел зажмурился, борясь с тошнотой и страхом. Сердце в груди заколотилось с неимоверной силой. «Я не могу, прости», – прошептал он, понимая, что вот он, вероятно, его единственный шанс, другого не будет и упустить его никак нельзя. Выжить сейчас хотелось сильнее, чем возникшие угрызения совести, упрекающие в трусости. Павел сжал кулаки и изо всех сил, побежал к арке, пока напавшая была занята водителем. Оглянулся он у самой арки, услышав хриплые, звериные стоны. Старуха оседлала водителя и теперь совокуплялась с ним, порыкивая, ритмично ехала на нём, как на коне, держа свои руки у того на горле.
Водитель, вероятно заколдованный, не сопротивлялся. Павла снова затошнило, и, отвернувшись от непристойного, мерзкого зрелища, он вошёл в арку.
Холод дохнул в лицо морозом. Ноги ступили в снег, и сразу чувство такое, что будто бы их кипятком обожгло. Вокруг белое поле. За спиной арка. А небо родное, тёмно-синее, с уходящим за горизонт красным заревом солнца.
– Твою ж мать! – выкрикнул Павел.
От отчаяния, холода и собственного бедственного положения, хотелось выть волком. «Прочь, мысли!» Сейчас он стиснул зубы и побежал, а там лучше замёрзнуть насмерть вот так, пытаясь выжить, но ведьмам не достаться.
Вскоре он обессиленно упал в снег, на дороге на подступе к деревне. Тело онемело, и возникло приятное чувство умиротворения. Только подумал, что вот она, пришла его смерть, как услышал шум – тарахтенье, похожее на приближение трактора, и отключился.
Его легонько хлопали
