Пушкин: «Когда Потемкину в потемках…». По следам «Непричесанной биографии». Леонид Аринштейн

Скачать книгу

Гуан.

      В июле… ночью. Странную приятность

      Я находил в ее печальном взоре

      И помертвелых губах. Это странно.

      Ты, кажется, ее не находил

      Красавицей. И точно, мало было

      В ней истинно прекрасного. Глаза,

      Одни глаза. Да взгляд… такого взгляда

      Уж никогда я не встречал. А голос

      У ней был тих и слаб – как у больной —

      Муж <у н>ее был негодяй суровый,

      Узнал я поздно… Бедная Инеза!..[59]

      (VII, 139).

      То, что Пушкин узнал обо всем в 1830 г., явствует, в частности, из исправлений, которые он внес в уже почти завершенный текст «Каменного гостя». Дошедший до нас текст датирован 4 ноября 1830 г. По всем признакам, это текст, который Пушкин переписал набело с какого-то не дошедшего до нас черновика, и, как это обыкновенно у него бывало, вносил сюда разного рода правку. Так вот, цитируемый отрывок выглядел первоначально так:

      Лепорелло.

      Инеза! – да, дочь мельника… о, помню…

      …

      Дон Гуан.

      Отец ее был негодяй суровый,

      Узнал я после… Бедная Инеза…

      (VII, 308)

      Переделывая отрывок, Пушкин заменил «отец» на «муж», пожертвовав при этом даже ритмом: «Муж ее был негодяй суровый» («Муж <у н>ее…» – позднейшая редакторская конъектура). Соответственно исчезло и упоминание о дочери мельника[60]. Далее Пушкин заменил фразу «Узнал я после» на «Узнал я поздно». Это очень важное изменение. Первый вариант – после – указывает лишь на время. Тогда как поздно передает не только время, но и сообщает определенную модальность: сожаление о том, что, если бы поведение мужа было ему в свое время известно, он успел бы как-то вмешаться: может быть, защитить любимую женщину или, по крайней мере, отомстить за нее…

      Элегии для мертвой возлюбленной

      Однако вернемся в весеннюю Одессу 1824 года.

      Как можно понять по стихотворению «Ты богоматерь, нет сомненья», обида Пушкина на Амалию в связи с рождением ребенка была не столь уж велика. Может быть, ей даже удалось убедить поэта, что ребенок его, что потому-то он и окрещен Александром. Убедить Пушкина было нетрудно: он хотел верить, что Амалия его любит, и верил в это[61]. Предстоящее расставание должно было стать для него крайне болезненным. Именно так и описал его Пушкин много лет спустя, уже после смерти своей возлюбленной:

      Для берегов отчизны дальной

      Ты покидала край чужой;

      В час незабвенный, в час печальный

      Я долго плакал пред тобой.

      Мои хладеющие руки

      Тебя старались удержать;

      Томленье страшное разлуки

      Мой стон молил не прерывать.

      Но ты от горького лобзанья

      Свои уста оторвала;

      Из края мрачного изгнанья

      Ты в край иной меня звала.

      Ты говорила: «В день свиданья

      Под небом вечно голубым,

      В тени олив, любви лобзанья

      Мы вновь, мой друг, соединим».

      (III, 257)

      А

Скачать книгу