спекуляций?
Обе стороны альтернативы между эпистемологией и догмой разделяют ложную предпосылку о том, что знание и суждение тождественны. Вследствие этой ложной предпосылки эпистемология теперь применяет теорему об основании вне суждений к знанию вообще, и в итоге остается лишь смутная попытка обосновать знание через его объект.
От этой альтернативы нас освобождает одно обстоятельство: различие между рассудком и рефлексией. Всякое размышление, всякое суждение лишь повторяет непосредственное познание, и в нем кроется критерий правильности и неправильности наших суждений. Поэтому все суждения должны к нему возвращаться; но само оно не может быть оправдано (например, по отношению к своему объекту) или заподозрено в своей обоснованности: ведь и оправдание, и сомнение возможны только на его основе, при условии его обоснованности.
После того как мы это ясно осознали, возникает задача обосновать метафизику именно таким образом: проследить синтетические суждения a priori до принципов с помощью простых понятий и обеспечить доказательство их истинности, продемонстрировав их происхождение из непосредственного знания чистого разума. Эта проблема, эта критика чистого разума, привела Канта к решению.
Какова же модальность этого критического обоснования знания? Изначальная неясность и неосознанность нашего непосредственного знания является причиной того, что нам не дано проверить метафизические суждения на их законную силу путем непосредственного сравнения с ним, как это может сделать математик, демонстрируя свои пропозиции в чистом наблюдении. Напротив, непосредственное знание разума должно быть сначала сделано объектом исследования, а это делается именно путем демонстрации его существования, его данности как факта внутреннего опыта.
Внутренний опыт. Именно здесь критика Якоба Фридриха Фриза и его школы всегда обнаруживала самый тяжелый камень преткновения. «То, что является априорным, не может быть признано апостериорным», – такова была анафема [пророчество – wp] уже у Куно Фишера.23 В этом есть столько правды, что основание априорного знания может лежать только в априорном знании. Это, однако, столь же несомненно является чистой догмой, что и метод отсылки к этому априорному основанию – которого оно, следовательно, вообще не содержит, но существование которого доказывает – сам должен быть априорным. Нельзя не подчеркнуть произвольность этого предположения.
В эпистемологии, конечно, все обстоит иначе. Она не должна показывать основание всякого знания, а должна его содержать; она не объект, а содержание. Поэтому она имеет ту же модальность, что и знание, основание которого она содержит. Таким образом, если вместо критики использовать эпистемологию, то эта проблема должна привести к трансцендентализму. И наоборот, психологизм из того факта, что эпистемологическое обоснование
KUNO FISCHER, Die beiden kantischen Schulen in Jena, Seite
