и собратьев по вере, как своими руками, так и руками язычников. Одни призвания куманов в междоусобных войнах князей чего стоят… Впрочем, разве в германских или франкских землях все обстоит иначе?!
Ландмейстер, выждав небольшую паузу и стараясь не выдавать своей радости, согласно склонил голову, стараясь при этом придать себе сверхважный вид человека, от чьего решений зависят судьбы государств. Хотя ведь в этот миг так оно и было!
– Все вышесказанное радует мое сердце, уважаемый посол. Я верю, что вас послал ко мне сам Господь! И хотя я обязан обсудить предложение Степана Твердиславича на высшем капитуле, но лично я искренне желаю помочь Новгороду добиться независимости от власти князей. И выстоять в случае, если монголы действительно дойдут до стен вашего славного града. Но, как ты и сказал, прежде мы также должны убедиться в правдивости твоих слов, однако сам я не нахожу в них обмана, посланник. Сейчас вам со спутником предоставят все необходимое для отдыха и накормят вас. Когда же вы восстановите силы, мы также предоставим вам отряд конных сержантов во главе с братом-рыцарем, что проводят вас до Ревеля. И уже в Ревеле обязательно найдут корабль, что доставит вас в Уппсалу.
Дитрих на мгновение замялся, но после все же решил уточнить:
– Быть может, я невнимательно слушал вас, но я не помню, чтобы вы называли свое имя.
Новгородец дружелюбно улыбнулся ландмейстеру, выслушав перевод толмача.
– Как кажется, я должен просить прощения за то, что не назвался. Этого славного малого, – тут посол указал на своего могучего телохранителя, – зовут Микулой. Мое же имя – Георгий, хотя чаще по старинке кличут Егором.
Глава 2
– Обратится он в высший капитул! Как же…
Вовремя себя оборвав, так и не закончив короткое высказывание словами «на Псков ведь в 1240-м пошли, ничего не сообщив ни магистру, ни в Рим», что, безусловно, вызвало бы лишние вопросы, я бросил осторожный взгляд на Микулу, греющегося у открытого очага и одновременно с тем обжаривающего прямо в его пламени добрый кусок оленины на кости. Богатырю вся моя затея не нравится, ему мой ход с интригами поперек сердца – это ж надо, самим ворога на Русь призывать! И как тут ему объяснишь, что в период с 1238 по 1242 год и литовцы, и шведы, и ливонцы-крестоносцы нанесут ряд ударов по Руси с северо-запада? Как тут объяснишь, что я точно знаю это? Признаваться в послезнании человека из будущего невозможно, остается объяснять это провидческими снами, которых на самом деле с января не было ни одного. В мои пророческие яви северянин вынужден верить, но все одно – интриги и «долгоиграющие партии» явно не для Микулы.
Зато в качестве телохранителя и надежного соратника, который, во-первых, стоит доброго десятка воев в схватке, во-вторых, при случае закроет меня собой от вражеского удара и, в-третьих, с первого дня сражается бок о бок со мной – в этом качестве Микула лучший кандидат на роль
