бизнеса, еще и благотворительностью занимался. Мать тоже. Они воспитывали в Мелиссе доброту к нуждающимся, потребность заботиться о них. По крайней мере, Лисса отзывалась о родителях именно так.
Мне было тяжело без нее, зато при встрече нам обеим всегда было о чем рассказать. Недавно Лисса ездила на очередную благотворительную встречу. И мы с ней толком не успели обсудить, чем она там занималась и каких людей повстречала. Кстати, у меня тоже были кое-какие новости. Но это потом, вечером.
Покидая давно знакомые стены, я молилась, чтобы днем Райан вышел заниматься во двор или поднялся в мансарду – так наблюдать за ним было легче всего. Он мне нравился, но я и виду не подавала, что хоть как-то заинтересована в нем. Мне было стыдно признаться.
Помимо наблюдения за соседом из окна моей спальни, иногда я уходила в чтение любимых книг или слушала любимую музыку. Вкус к музыке я унаследовала от отца. Он у меня тот еще меломан. А склонность к чтению, наверное, от матери.
Я старалась жить интересной жизнью, дабы избегать даже намека, что до сих пор мне есть дело до соседского парня. Неважно, что когда-то он встряхнул мой мирок. Неважно, что заставил усомниться в собственной значимости. Из-за него я стала считать себя недостаточно хорошей или недостаточно красивой и умной, способной понравиться другим парням. Райан пошатнул не только мой мир, но и всю вселенную.
– Встретимся вечером, как обычно?
Мелисса Моргенштерн – потомок богатых эмигрантов из Германии – смотрела на меня голубыми глазами, когда я повернулась на звук ее голоса. Девушка унаследовала эту фамилию от своего дедушки-еврея и гордилась тем, как редка она в Штатах.
Словно прочитав мысли подруги, я улыбнулась, представляя наш сегодняшний выход.
– Конечно! Жду не дождусь.
Покинув здание, мы сперва пересекли двор, затем свернули на парковку. Другого пути со школьной территории не было. Разве что идти окольными путями через поле, но тогда нам пришлось бы вымазать белые подошвы обуви в зеленой траве. Нет уж, увольте!
– Райан, идем! – прорычал Кайлеб Суон.
Мы с Лиссой замерли. Хорошо, что нас скрывала живая изгородь из подстриженных кустов. Можно подслушивать незаметно. С нашей обзорной точки была видна вся правая часть парковки перед зданием школы.
Взглянув на Суона сквозь просветы в листьях и ветвях, я в который раз оценила его внешние данные. Кайлеб был достаточно высоким и мускулистым парнем и отлично играл в футбол. С поджарым, как у атлета, телом в свои восемнадцать он выглядел немного старше. Волосы цвета меда в сочетании со светлой кожей и зелено-голубыми, словно аквамарин, глазами делали Суона похожим на викинга. Стрижка гранж выгодно подчеркивала черты его лица. Я бы сказала, конечно, что челюсть у него квадратная, но она вовсе не портила мужественную красоту Суона. Кожа его была чистой, без каких-либо подростковых изъянов.
Кайлеб – футболист, по совместительству сердцеед. И мой враг номер два.
