раз за сегодня я замерла на пороге – передо мной оказалась просторная комната с панорамной передней стеной, за которой открывался шикарный, полный света и воздуха вид на реку и лес. По центру комнаты стоял длинный чёрный стол, ряд чёрных кресел, непонятные графичные картины на чёрных стенах. Но, несмотря на тотальный чёрный, комната не выглядела мрачно – скорее дорого и брутально.
В торце стола, в его дальнем от меня конце, возле самого окна – большое серебристое кресло, повернутое ко мне спинкой. И обалденный, сногсшибательный аромат кофе от дымящейся чашечки на столе!
Я постояла немного в нерешительности и наконец кашлянула:
– Вы сказали к одиннадцати подойти.
Кресло медленно развернулось… И это был не Гордеев. Вернее, он-то может, как раз, и Гордеев, но не тот, на которого я рассчитывала.
Передо мной, увлечённо погрузившись в планшет и, судя по всему, играя там в стрелялку, восседал облачённый в пижонский бордовый костюмчик красавчик. Тот самый, которого тогда, в Биг-Смайле, я сходу нарекла Кинозвездой.
«Гей, – тут же мелькнуло в мозгу Машкиным голосом. – Точно, гей»
– Ты проходи, – не отрывая взгляда от планшета, кивнул он. – Сейчас я… – Мимолётно пригнулся, закусил губу. Точно стрелялки. – Кофе будешь?
– Нет, спасибо.
Но он уже не слушал. Стрелял. На вид лет тридцать, холёный. Широкоплечий, высокий, статный. Крупные кисти с красивым узором вен и крепкими пальцами. Правильные, очень привлекательные черты лица, волевой квадратный подбородок. Готова поклясться, что, если он улыбнётся – там будет ровно тридцать два белоснежных винира и вспышка-блик, как в рекламе жвачки.
Наконец он резко дёрнулся в сторону, потом откинулся назад… и разочарованно выдохнул:
– Грохнули, гады. – Поднял на меня взгляд. – Да ты проходи, проходи. Кофе будешь?
– Да, – решилась я. – И я от Гордеева, кстати…
– Я понял, – кивнул он и взялся за телефон. – Тань, сделай… – отстранил трубку от уха: – Капучино, эспрессо?.. Капучино, Тань. И Гордеева сюда давай.
Большой и бритый появился как раз когда я, понадеявшись на то, что увлеченный очередным сетом стрелялок Кинозвезда не видит, пыталась вылизать оставшуюся на дне чашки пенку. Осеклась, смущённо отставила чашку на блюдце.
– Здрасти…
Но Гордеев на меня даже не посмотрел. Всё его сосредоточенное внимание было направлено на Кинозвезду, которому в этот момент было ни до кого – он стрелял. Ну а я, раз такое дело, украдкой рассматривала Гордеева.
Он, как и тогда в торгушке, был в строгом чёрном костюме и при галстуке. Начищенные до блеска туфли. До гладкой синевы выбритые щёки. Спина прямая, подбородок чуть вздёрнут, руки сцеплены в замок и пружинисто опущены спереди. Из-под рукавов пиджака тонкой полоской строго белеют манжеты сорочки.
И до меня дошло! Он вовсе не генеральный, как я почему-то думала сначала, и даже не зам. Он охранник!
