рогатого скота в период Староместского регентства» создала мне определенную репутацию… но, хм, ух… да…
Судя по всему, прохфессор мог создать себе еще одну репутацию, соорудив трактат на тему: «Мямление как инструмент общения». Он пыхтел, кряхтел и изрекал нечто невразумительное до тех пор, пока Арс окончательно не разозлился.
– То есть, вы не знаете ничего? – спросил он, почти выдирая пергамент из тонких лапок Крупицы.
– Ну сказать так не могу, ибо… хм, ну, впрочем…
Под смущенное хмыканье Арс покинул помещение кафедры. Судя по тому, что бормотание за закрывшейся дверью не прекратилось, прохфессор его ухода не заметил.
Город Ква-Ква особенно приятен для студентов вечерними и ночными развлечениями. Сказать, что обитатели университета только тем и занимаются, что зубрят заклинания и опробуют их на практике, значит изрядно погрешить против истины.
А если совсем против нее не грешить, то студиозусы в основном балбесничают и развлекаются на полную катушку. От их проказ стонут Торопливые, рыдают горючими слезами добродетельные обыватели, обитающие в опасной близости от МУ (жилье тут стоит гораздо дешевле, чем на других окраинах), а уличные коты и собаки, едва завидев силуэт в мантии, тут же кидаются бежать без оглядки.
У животных это стало почти инстинктом.
Утром дня Голенастой Змеи Арс проснулся бодрым и отдохнувшим. Причиной тому стало то, что утро затянулось далеко за полдень. Матрас, на котором спал Топыряк, впивался в тело непонятно откуда выросшими за ночь твердыми выпуклостями, а из угла комнаты доносилось немелодичное сопение, издаваемое двумя дырками в носу Шнора Орина, вместе с которым Арс снимал жилье.
День Голенастой Змеи, как и еще два в течение месяца, традиционно отводились студентам на отдых. На самом деле они предназначались в первую очередь для преподавателей, желающих провести денек в тишине и покое, без терзающих мозги дурацких вопросов. Но прохфессора с поцентами об этом дипломатично умалчивали.
– Мы утро встречаем в забое, рассвет отмечая кайлом! – пропел Арс строку из знаменитой гномьей песни. – Любимая, что ж ты не рада, алмазов тебе принесем!
– Хватит орать, – сказал сонным голосом Шнор. – В такую рань людей будишь…
– Какая рань? – возмутился Арс, придав верхней части туловища вертикальное положение. От этого усилия матрас опасно заскрипел и сделал попытку разлезться на куски. – Скоро вечер. Сегодня же день первокурсника, забыл?
– А, точно, – Орин шумно почесался. – И где?
– В ночной берлоге «Три поросенка».
Ночные берлоги были исконным кваквакским изобретением. Только жители самого большого, грязного и противоестественного города во всем Лоскутном мире могли подумать, что кому-то понравится веселиться ночью в глухом подвале, где тесно, душно и шумно.
К удивлению всего остального мира, они оказались правы. Любителей подобного отдыха нашлось предостаточно,
