не буду. А еще что она говорит, интересно? Что папа у тебя добрый и хороший, а я плохая и злая, да? Что испортила папе жизнь, верно?
– Нет, мам. Ничего такого она не говорит. То есть… Про тебя ничего такого не говорит, правда.
– Ой ли… Свежо предание, да верится с трудом. Ты просто говорить мне всей правды не хочешь, я ж понимаю. И то понимаю, какую обиду твоя бабушка на меня затаила.
– Ну, может, и затаила… Но это вовсе не значит, что надо эту обиду на меня вываливать. Бабушка, она ж такая…
– Ну да, ну да… Еще одна тургеневская барышня, только состарившаяся. Наверное, они все-таки неистребимы, эти тургеневские барышни. Жизнь их и так и сяк поколачивает, а они все со своей тонкой духовностью носятся.
– Мам… Духовность не может быть тонкой или толстой или еще какой-нибудь. Она просто духовность, и все.
– Ну ладно, ладно… Не учи мать жизни. Я ж ничего против твоей бабушки не имею, если по большому счету. Да и не о ней сейчас речь…
– Между прочим, бабушка за меня тоже переживает, мам. Как и ты. Говорит, как же я жить дальше буду, мол… Перед каждой дверью дрожать…
– В смысле – перед дверью дрожать?
– Ну, это она образно так говорит, понимаешь? Что я не смогу в нужное время нужную дверь открыть!
– А, теперь поняла, да… Но ведь и я с тобой о том же хочу поговорить, Анелечка! Вот хотя бы мальчика твоего взять… Ведь нормальный мальчик, видела я его, симпатичный такой! И что страшного в том, что он следует установленному алгоритму… То есть хочет того, чего все мужчины хотят…
– Мама, перестань! Прошу тебя! Мне неприятно!
– А ты спрячь пока свое неприятие и послушай, что мать тебе говорит! Я ж тебе не чужая, правда? Вот чего ты испугалась, скажи? Ты можешь четко и внятно сформулировать это свое неприятие? Ведь не можешь, правда? А если не можешь, я тебе помогу…
– Чем ты мне можешь помочь, мама? Ну чем?
– Не бойся, свечку держать не буду. Я тебе просто посоветую – открой свой паспорт, Анеля, и глянь в него повнимательнее. И подумай. Тебе уже двадцать лет, а ты… Еще никак и ни с кем… Да это же нонсенс по нашим временам, Анеля!
– Мам… Ты это серьезно сейчас? Ты… Мне… Серьезно сейчас говоришь?
Анеля отстранилась от матери, глядела на нее с ужасом. Так глядела, будто и не мать она ей вовсе, а незнакомая чужая женщина. Юля даже поежилась слегка под ее взглядом, проговорила чуть насмешливо:
– Ой, ой… Ну что я такого сказала, чего ты так всполошилась, господи? Да, тебе уже двадцать лет! Половина девчонок из твоего класса уже детей родили, а ты все сидишь и сказки себе придумываешь! Так и будешь до пенсии сидеть, да? Ждать, когда сказочная любовь нагрянет? Опомнись, Анеля, опомнись… Распахни глаза, оглядись вокруг. Ты уже не ребенок, милая моя, ты женщина! Стало быть, пора уже иметь какое-то представление о женской жизни!
