может, и зря его домой привез. Ну, бог мне судья, конечно, но людей бросать на съедение волкам тоже не могу. Не по-людски это как-то, по-звериному…»
И, уложив путника, взялся за толстые бечевки и повез к выходу.
Хоронить решили на маленькой неприметной поляне, в пяти минутах пешего хода от леса, у низенького холма. К тому часу уже совсем рассвело, легко различались окрестности и дальние очертания одиноких домов. Идущий почти весь прошлый день, пепел перекрасил в серые тона изумрудный снег, кое-где прикрыл опаленную траву, торчащую из-под облысевшей земли, перьями усыпал нагие вычерненные стволы деревьев, кусты, пни. Затянувшие небо, словно густыми бровями, темно-багровые облака не давали солнцу показаться, упрямо прятали за собой. Звенящая тишина теперь все чаще и чаще сменялась то рычанием, то карканьем, разлетающимся призрачным эхом по всей округе. А ветер, безобразничающий все утро, совсем приумолк, стал неслышным, где-то затерялся.
Кар-кар!.. У-у-у… у-у…
Раскидав затвердевший снег, Курт вместе с Джин разложил на мерзлой земле смоченные бензином тряпки и поджег. Минуту слабый огонь пожирал обрывки одежды, пыхал жаром, коптил, пачкая снег, а когда потух, оставив после себя лишь золу, супруги приступили к делу.
– Джин, тащи его сюда, – попросил Курт, взялся за лопату и затеял копать яму. Прогретая пламенем почва поддавалась легче, острие входило как в масло, без натуги. Заметив краем глаза, что жена стоит на одном месте, бездействуя, повысил голос: – Джин! – и пальцем указал на тело. – Что ты стоишь?..
– Может, лучше я покопаю? – нервно дыша, вступила в неуместный спор Джин, надеясь поменяться с мужем работой. – У меня бы получилось…
– Джин… – начиная сердиться, пока спокойно произнес муж, – вези его сюда…
– Не могу я – боюсь!
Курт не выдержал, воткнул лопату, оперся на рассохшийся черенок.
– Ну что за детский сад у нас тут происходит? – спросил он, глядя на супругу, точно на неразумное дитя. Брови нахмурились, глаза смотрели испытующе, пристально. – Торговаться, что ли, как на рынке будем? Сами себя ведь задерживаем!
Поскольку муж начинал терять терпение, Джин ничего не оставалось, как пересилить себя, подчиниться. Опустив голову – по колено вошла в снег, холодными руками схватила веревки санок, словно удила, и повезла мертвеца к яме. Выкопав ту до нужной глубины, супруги осторожно перенесли туда труп, а далее Курт засыпал его землей и разровнял лопатой.
Замолчали. Оба глядели на только что зарытую могилу пустыми глазами.
– Пойду ветви потолще поищу, – прервал безмолвие Курт, передавая жене лопату, – крест поставлю.
– Зачем? – задала глупый вопрос Джин и сама же смутилась, мысленно вынесла укор.
Тот вдумчиво глянул на нее, ответил:
– Он же не собака, в самом деле, а человек. Надо как полагается
