вели хороводы и пели частушки. Хотя одно с другим совсем не было сопоставимо…
Земля в длинном ротном окопе начала мелко, очень противно подрагивать, из стенок, словно бы ожив внезапно, засочилась вода. Под ногами тоже появилась вода – весенний месяц март брал свое. Понятно было – шли танки, отстаивались они в недалеком лесочке, кучерявившемся слева, по которому пролегала проселочная дорога, там с лёту брали небольшую, промерзшую зимой до дна речку с игривым старинным названием, которое выскочило у Куликова из головы, не захотело задерживаться, – и оказывались на искромсанном, вывернутом, как драная шуба наизнанку, поле перед самой высоткой.
Блинов подтянул к «максиму» железную коробку с патронами, подрагивающими руками заправил ленту, Куликов проверил его работу… Несмотря на неприятно дрожавшие пальцы, Коля заправил ленту точно. Вот оно, мастерство, которое не пропьешь. А Коля Блинов был мастером, он, надо полагать, еще в сопливом детстве знал, что будет толковым вторым номером в пулеметном расчете.
Куликов не выдержал, растянул губы в улыбке, хлопнул напарника рукой по плечу.
– Эх, Коля, Коля… – негромко проговорил он.
– Чего?
– Хороший ты человек, вот чего.
– Ну, не всегда хороший. Иногда, конечно, когда сплю зубами к стенке, с палкой можно пройти мимо, а так… Не мне это определять, ВеПе, хороший я или не очень… Это ты должен определить, либо… – Блинов оглянулся, увидел ротного, который согнувшись шел по окопу к пулеметной ячейке. – Либо вон, товарищ старший лейтенант, он тоже может дать квалифицированное заключение. А я… – Блинов развел руки в стороны, – что я?
Он вздохнул, ткнулся в землю рядом с пулеметом и, пошарив в нише, вырытой специально на уровне сапог, вытащил из нее две противотанковые гранаты, положил на бруствер.
А земля, безжалостно перемалываемая танковыми гусеницами, стала трястись сильнее.
– Рота, приготовиться к атаке немцев! – услышали пулеметчики голос Бекетова у себя за спиной. Вот ротный командир добрался и до них, выполняя комиссарские обязанности, подбадривает народ, ищет теплые слова, чтобы ущипнуть людей за душу, поддержать их. – Ну, как вы тут, дорогие господа пулеметчики?
– У нас все тип-топ, товарищ старший лейтенант, – покладисто отозвался Блинов, Куликов промолчал – при начальстве, даже небольшом, надо стараться говорить как можно меньше, и он этого правила придерживался… Хотя не всегда и не везде это получалось.
– Тип-топ – это хорошо, – одобрил ответ второго номера ротный, глянул через щиток «максима» в пространство, поморщился при виде мертвых немцев с вытянутыми окаменевшими руками, будто они выполняли одну команду (наверное, так оно и было), и перед тем как двинуться дальше, проговорил недовольно: – А ведь завоняют скоро – тогда нас отсюда без всяких танков выкурят… Тьфу!
– Что ж, вполне возможно, и завоняют, тогда придется из штаба дивизии каких-нибудь химиков вызывать. Или похоронную
