брошь его покойной матери Ядвиги, до замужества Коморовской. Он уверял, что это всё, что осталось от приданого матери. Брошь из чистого золота высокой пробы, украшена бриллиантами, изумрудами, рубинами и сапфирами. Изготовлена голландскими мастерами в Амстердаме в середине восемнадцатого века.
– Вы знаете цену броши? – спросил Нестеров.
– Кузен её оценивал в двадцать – двадцать пять тысяч фунтов стерлингов. Это сумасшедшие деньги, панове!
Храмов присвистнул и быстро убрал брошь в коробку.
– Вы полагаете, – продолжил Нестеров, – бандиты приходили за брошью?
– Уверена. Всё остальное, что они взяли, сущие пустяки.
– Вы знали, где была спрятана брошь?
Штерн вздрогнула.
– Нет, пан капитан, кузен мне ничего не говорил.
– А кто мог так профессионально замуровать брошь в стену кабинета вашего кузена?
– Не знаю. Возможно, у брата сохранились довоенные связи с какими-то рабочими, или он новые завёл. Не знаю, пан капитан.
– Вам известно, где могут скрываться Шперкович и Брус, извините, Бруяцкий?
– Пан капитан, – Штерн с укором поглядела на Нестерова, – город почти не разрушен и пуст. Брошенных домов и квартир множество. Да где угодно.
– Вы живёте здесь, в старом городе, по адресу – улица Августинцев, дом 7, квартира 3?
– Совершенно верно, рядом с костёлом Святого Казимира.
– В городе вы случайно больше не встречали этих людей?
– Нет. Хотя постойте. Неделю назад я ходила за овощами на Лукишский рынок, что напротив гимназии, на Мицкевича. Там есть небольшая деревянная пивная. Так вот у этой самой пивной я заметила двух бандитов из компании Бруяцкого, они с ним приходили к нам в лавку. Они стояли у дверей пивной, курили, смеялись, громко разговаривали по-польски, меня, слава Богу, не узнали. Больше я никого не встречала.
– В городе у вас есть родственники?
– Нет, всех Господь прибрал.
– Вы общаетесь с друзьями, знакомыми?
– Практически нет. Кто успел до войны бежать, те далеко. А кто остался… Вы же знаете, что немцы и литовцы с евреями сделали?
Нестеров дал подписать Штерн листы протокола.
– Нелли Рафаиловна, если понадобится, мы известим вас. О нашем разговоре никто не должен знать. Помните, бандиты могут и вас навестить.
Штерн поднялась, оправила плащ, поправила шляпку и, гордо вскинув голову, заявила:
– Я никого из них не боюсь. И смерти не боюсь, пан капитан. Там, – она подняла вверх указательный палец, – там все мои родные, они ждут меня и будут рады встрече. Всего вам доброго, панове офицеры.
Когда за Штерн закрылась дверь, Нестеров, ободренный хоть какой-то информацией, приказал:
– Соколаускас, свяжитесь с военными, – когда он нервничал, всегда переходил на «вы», – и узнайте, откуда были угнаны «виллис» и «додж», пригласите
