с молодыми бойцами, достал из кармана колоду карт, сказал: «Чего, суслики, носами в землю уткнулись? Давай в подкидного дурачка сыграем, покуда время есть». Спокойствие Лисковца передалось молодежи, правда, в карты им поиграть не пришлось, но в атаку они пошли без страха…
Лисковец подошел к эсэсовцам, ухватил одного из них за ворот расстегнутого кителя.
– Вставай, морда эсэсовская!
Немец задрал голову, посмотрел на разведчика затуманенным взглядом больших светло-серых глаз, заплетающимся языком изрек:
– Ихь фэрштээ нихьт.
Лисковец глянул на Вязовского.
– Костя, растолкуй фрицу по-хорошему, или я его прикладом вразумлю.
Вязовский терпеливо объяснил пьяному немцу, что от него требуется. Немец согласно закивал.
– Я, я русиш зольдат. Гитлер капут. Хэльфэн зи мир биттэ.
Лисковец снова обратился за разъяснениями к Константину:
– Чего он бормочет?
– Просит помочь встать.
Лисковец бросил на эсэсовца возмущенный взгляд.
– Сейчас я тебе помогу, пьянь гитлеровская! Если не подымишься, голову размозжу. Ферштейн!
Немец непонимающе посмотрел на Аркадия.
– Нихт ферштейн.
Лисковец замахнулся на эсэсовца прикладом автомата. Григорьев остановил:
– Лисковец! Я тебя очень прошу, давай без рукоприкладства. Забирай фрицев, и идите наверх. Нам допрос надо провести.
– Как скажешь, командир, но я бы к нему приложился. С превеликим удовольствием за наших погибших товарищей с ним расквитался. Помню, в сорок первом году мы в контратаку пошли, на таких же вот в эсэсовской форме, они драпанули, мы деревеньку с ходу взяли, как положено, охранение поставили, спать в хатах улеглись, а эти суки среди ночи из подвалов, как тараканы, повылезали и давай в нас тепленьких и сонных стрелять. Потом к ним помощь подошла. Тут уж нам пришлось драп-марш делать в обратном направлении. Много они тогда ребят из нашего батальона положили. Кто знает, может, эти тоже хотели такую подлость совершить…
Григорьев бросил:
– Чего они хотели, это мы сейчас узнаем, а с немцами мы за погибших рассчитались сполна, уже хватит. Веди фрица наверх.
Лисковец нехотя помог немцу подняться на ноги. Эсэсовец, растягивая слова, произнес:
– Данкэ шен.
Аркадий зло плюнул на пол.
– Пристрелил бы гада! Руки вверх! Хэнде хох! Стой спокойно, зараза, надо тебя обыскать, а ну как припрятал гранату, пистолет или ножик. От вас, паразитов, всего можно ожидать.
Немец икнул, послушно поднял руки вверх, пошатываясь, терпеливо стал ждать окончания процедуры обыска. Лисковец зашел со спины, ощупал форменную одежду немца сверху донизу. Оружия у эсэсовца при себе не оказалось. В карманах удалось обнаружить
