сказывается на репутации того банка или фирмы, в правлении которых он заседает.
Марина лукаво улыбнулась:
– Так что же ты не пошел по его пути?
– Просто не захотел. – Оливье Шарпантье пожал плечами. – По его пути идет мой старший брат. И сестра. Они оба – во всех смыслах «правильные», довольно-таки аристократичные… у них превосходные манеры, да и репутация – тоже. – Он ухмыльнулся. – Уж они-то точно никогда не были бунтарями. А мне… мне всегда хотелось испытать себя. Посмотреть, чего я на деле стою. – Он пожал плечами. – К тому же, если ты имеешь в виду возможность унаследовать от родителей их состояние и самому жить безбедно, то во Франции это практически недостижимо. Во-первых, родители никому ничего не отдают, пока живы. А поскольку средняя продолжительность жизни во Франции давно перевалила за восемьдесят, ты можешь себе представить, что это на самом деле означает. А во-вторых, наследство облагается непомерно высокими налогами, и значительная часть его бесследно исчезает. В общем, наследство – это мечта идиота. – Он снисходительно улыбнулся: – А я, как мне кажется, не идиот. Но самое главное – я хочу быть самостоятельным. Не независимым от всего, а именно самостоятельным. Мне это нравится. Я так и живу. – Он посмотрел на Марину, лукаво улыбнулся и подмигнул: – Мне кажется, тебе тоже нравится так жить.
Она медленно крутила в пальцах бокал вина.
– Конечно, самостоятельность очень много значит для меня. Но одновременно…
– Что? – Он с интересом взглянул на нее.
«Одновременно я, как и всякая женщина, должна думать о замужестве». Эти слова чуть не сорвались с языка Марины. Господи, хорошо, что она вовремя прикусила его! Что бы француз о ней подумал? А это все мать виновата – вечно донимает занудными беседами о поисках жениха, о замужестве.
– Ничего, – виновато улыбнулась Журавлева. – Просто я хотела сказать, что мужчины и женщины устроены по-разному.
– Какое свежее замечание! – воскликнул он. – Ты только что до этого додумалась?
– Нет. Вчера.
Они оба рассмеялись.
– А что еще ты можешь поведать мне о мужчинах и женщинах?
– Больше, пожалуй, ничего. – Она бросила на него лукавый взгляд. – У меня не такой богатый опыт.
Оливье пристально вглядывался в серо-зеленые лучистые глаза Марины.
– Я не могу в это поверить. Ты – такая красивая!
– А вот и десерт, – с облегчением вздохнула Марина. – Я очень люблю крем-карамель, хотя и не француженка.
– Ты – гораздо лучше, – с теплотой в голосе произнес Оливье. – Ты – особенная.
Марина смущенно зарделась. Она довольно долго и плодотворно сотрудничала с Оливье, но увидела его впервые только сегодня. И, о Боже, как же ей нравились комплименты француза!
Они просидели в ресторане еще целый час. Непринужденно беседуя – о том о сем. Оливье рассказывал ей о Страсбурге, Марина ему – о Москве. И им обоим было
