и проанализировать, что с ней произошло и как вести себя дальше.
Не прошло и пяти минут как Надя и всё семейство Михаила Павловича сидели за столом, ели блины с вишнёвым вареньем и сметаной и пили парное молоко. Лёня и Максим, не скрывая, таращились на Надю, а Геннадий, постоянно обращал свой взор на наручные часы.
– Пап, я возьму машину?
– Машину? По таким дорогам? Я тебя умоляю.
– Ну, пап…
– Ген, езжай на мотоцикле. Его не жалко, и не компостируй мне мозги, на ночь глядя.
Не дождавшись милости от отца, Геннадий покинул стол. Видно у него были более неотложные дела, чем просиживать за столом с новоиспечённым гостем.
– Костик, да что ты так мало кушаешь, – суетилась Светлана Дмитриевна, подкладывая Наде ещё блинов и подливая молоко.
Наде было неудобно отказываться, но и блины уже не лезли. Помощь пришла из ниоткуда. Хотя если быть точным, то из-под стола. Мордочка «Ротвейлера», с просящими глазками, высунулась из-под скатерти.
Надюша не заметно отправила под стол кусок блина. Пёс даже облизал ей руку, после ещё один и следом последний кусок. Пёс оказался прожорой, но поняв, что ему больше ничего не светит, быстро ретировался.
– Ну что Костик наелся? – поинтересовалась Светлана Дмитриевна, получив утвердительный кивок головой, продолжила, – Теперь ребята помогут тебе отнести тебе свои вещи. Они летом спят во флигели, там прохладней.
У Нади сжалось сердце. Меньше всего ей хотелось оказаться в одной комнате с двумя мальчиками.
– А можно я лягу в доме?
– Ну, там душно.
– Ну и что.
– Хорошо, – поддалась Светлана Дмитриевна, – пойдём, я покажу тебе твою комнату.
Бардак в доме царил жуткий. Видно загруженные работой, они не как не могли провести генеральную уборку. Большой разложенный диван с довольно плохоньким и грязноватым покрывалом. На тумбочке красовалась вековая пыль. На креслах и стульях висело в беспорядке нижнее белье, колготки и халат.
– Никак руки не доходят убраться в доме, – пожаловалась Светлана Дмитриевна.
Надюша понимающе кивнула.
– А вот тут будешь жить ты… – Светлана Дмитриевна открыла дверь, и взору Нади предстала крохотная комнатка, – по размеру, наверное, раз в пять меньше их с Костиком комнаты в городской квартире. Там размещалась ужасающего вида железная кровать с потёртым покрывалом, изголовье и спинка которой по краям были украшены стальными шарами, уже начинающими ржаветь. Каркас кровати составляла крупноячеистая железная сетка, от одного взгляда на которую Наде сделалось не по себе и тут же заломило спину и бока. Кроме кровати в закутке поместились только старинный маленький письменный столик, крытый зелёным сукном, с бронзовой настольной лампой на нем, рядом такой же древний стул и небольшой платяной шкаф. В окно, с серенькой от пыли тюлью, просматривался круглый диск луны. И здесь Наде предстояло жить два
