сказал, что яд на стреле должен был не убить меня, а только отнять ноги, – безжалостно лукавил князь. – Если бы не шелковая рубашка, яд проник бы полностью, то так бы и случилось.
– Спроси Фемела, дядя Шелест вовсе не собирается здесь править. – Испуганная жена уже видела своего дядю казненным. – Он давно собирался уехать, это я его попросила немного подождать.
Следующей жертвой стал дворский тиун.
– Розыск показал, что яд на стреле из твоего ромейского Ургана, – строго обратился Рыбья Кровь к нарочно вызванному ранним утром Фемелу.
– Не думаешь же ты, что это я? – по-свойски огрызнулся ромей.
– Еще как думаю, – бесцеремонен был и князь. – Не ты, так твои христиане.
– Может, еще скажешь, зачем им это понадобилось?
– Причин целых сто. Вместо сильного князя посадить в Липове купеческую верхушку. Устроить распрю между липовцами и пришлым людом. Снова наладить для ромеев поток словенских рабов. Завести в Липове христианскую веру. Не дать словенам и хазарам объединиться против Романии. И много чего еще.
– Отсюда до Романии две тысячи верст. Какой толк во всем этом?
– Уж не хочешь ли ты сказать, что мое княжество столь ничтожно, что совсем не интересует Романию? – изобразил подходящий случаю гнев Дарник.
Фемел растерянно всматривался в раненого князя. Конечно, все походило на привычные дарникские шуточки, но ведь молодым людям свойственно меняться, особенно после блистательных побед и предательского выстрела засевшего на дереве лучника.
– Чем угодно могу поклясться, что живущие в Липове ромеи к этому не причастны, – волнуясь, произнес тиун.
Прежде князь обязательно постарался бы успокоить напуганного советника, но сейчас молчал: пусть думает, что тоже, как и все, под подозрением.
Еще более жесткая словесная расправа ждала князя Шелеста. Тот не совсем до конца выполнил оставленные ему поручения. Селище-лечебница было отстроено лишь наполовину, вторая каменная башня вышла непомерно толстой, при переписи забыли всех стариков и детей, а лодий построили всего две. Зато гостиное короякское дворище поражало своими размерами, так что в нем вольготно разместился сам Шелест с привезенной из Корояка ватагой дружинников.
– Липов слишком маленькое место, чтобы содержать два княжеских двора, – выслушав отчет дяди Всеславы, заключил Дарник. – Отпустить тебя я тоже не могу – это будет нехорошо и для меня, и для тебя. До следующего лета со своими дружинниками поедешь воеводой в Северск.
Северск находился в полутораста верстах на север на пути в Перегуд, самое хлебное владение Липовского княжества.
– Ты забыл, с кем разговариваешь. Я наследственный короякский князь, а не твой гридь. – Шелест весь так и кипел от негодования.
– И как наследственному князю тебе больше всех было выгодно подослать ко мне убийцу. И не волнуйся ты так, я тебя ни в чем
