смотреть: только его собственное лицо и фотография, и ничего в глазах, лишь недоумение и угасающий страх, и вовсе ничего таинственного в лицах на фото. Если что-то и заставило его увидеть то, что он видел, теперь оно наверняка кануло обратно во тьму.
– Я уже спускаюсь, тетя, – крикнул он, сумев овладеть голосом.
Услышав, что она остановилась и в итоге начала спускаться обратно, он судорожно выдохнул. Он двинулся вниз по лестнице, как только сумел скрыть следы паники, убеждая себя, что Рождество значит для него все то, что значит для нее. Он больше не должен видеть такое, пожалуйста, Господи, ради нее.
Глава восьмая
Мейбел Бродбент уже запирала свой магазин в канун Рождества, когда прибежала дочка киоскера, такая печальная, что Мейбел спросила, чего она хочет.
– Всего лишь синие нитки, – ответила Анита так, словно незначительность ее покупки была волшебным «Сезам, откройся». – Я почти закончила вышивать рождественский подарок для мамы.
Мейбел невольно сжалилась над ней. Она снова открыла магазин только для того, чтобы отыскать среди множества синих ниток нужный оттенок, образец которого Анита намотала на указательный палец, а деньги велела занести после праздников – дневную выручку она уже отправила в банк. Девочка убрала моток ниток в карман и привстала на цыпочки, чтобы неуклюже запечатлеть на щеке Мейбел поцелуй, пахнувший шоколадом.
– Счастливого Рождества, мисс Бродбент, – выпалила она.
– Похоже, у меня оно уже началось, милая. И тебе того же, – ответила Мейбел, а девочка пересекла площадь и побежала вверх по холму. Запирая магазин, Мейбел осталась на городской площади одна. Без торговых прилавков, которые еженедельно вырастали вокруг полуразрушенного каменного креста, та была гулкой и пустой. Плотнее обмотав шею шарфом и натянув перчатки, Мейбел бросила последний оценивающий взгляд на магазин с затемненной витриной – она, как и обычно перед Новым годом, поменяла там натюрморт из клубков шерсти и схем для вязания, – прежде чем отправиться домой.
Солнце уже село за вересковые пустоши. Над Старгрейвом и мрачным массивом Леса Стерлингов, на фоне желтоватого неба вырисовывались зубчатые контуры кряжа из песчаника. Магазины, разбросанные между террасами жилых домов на Рыночной улице, главной дороге через площадь, которая протянулась на полмили параллельно железнодорожным путям, были закрыты до следующей недели. Рядом со станцией местный риелтор с женой загружали горы сделанных в последнюю минуту покупок в самое большое в городе такси, пока предпоследний предпраздничный поезд, пыхтя, уходил на север. Мейбел остановилась у газетного киоска, чтобы купить пачку сигарет «Дю Морье» и пропустить стаканчик шерри, который киоскер предлагал всем покупателям в канун Рождества, после чего снова храбро двинулась в ночь, пока алкоголь согревал изнутри.
Газетный киоск был последней торговой точкой на главном шоссе. За ним стояли только несколько беленых домиков с
