где бы мы не… побывали… и, более того, шепну тебе это тихо на ушко, от Тамары Ювеналиусовны втайне, не следует думать, что мы были трезвенниками или там, на женщин не заглядывались… тем более – в Италии, где обе эти радости человеческие имеются, так сказать, в изобилии… да…
Старик вдруг благостно улыбнулся чему-то в бездонных недрах своей памяти, однако быстро овладел собой и с прежней назидательной интонацией решительно подвел черту:
– Итак, будь благоразумен, но вместе с тем не переставай познавать мир… и мир отплатит тебе сторицей!
Он вновь потянулся к рюмке, опрокинул на язык остававшиеся там две или три капли, затем вернул рюмку на столик.
– Ладно, хорошо. Стало быть, есть основания полагать, что с аспирантурой все сложится удачно. Что собираешься делать потом? Отдыхать-то планируешь?
– Планирую. То есть, что там осталось – август неполный – поеду куда-нибудь, а то родители, не ровен час, запрягут грядки полоть на даче…
Костя спохватился, что сказал, быть может, несколько больше, чем необходимо, дабы по-прежнему выглядеть в глазах патриарха примерным мальчиком, однако дядя Никита лишь кивнул одобрительно:
– Да… хорошо…
Он вдруг со скрипом поднялся из своего кресла, давешней шаркающей походкой пересек гостиную и, оставив недоумевающего Костю одного, не произнося ни слова, скрылся в спальне, затворив за собой дверь. Минут пять Костя разглядывал собственные ногти, затем дверь спальни отворилась вновь, и дядя Никита вернулся в комнату, держа в руках продолговатый почтовый конверт:
– Будем считать, что ты уже аспирант, Константин Седых… дабы и дальше не забывал ты, что дядька твой тебя любит и готов всегда поддержать доброе начинание… держи, на…
Костя протянул руку за конвертом.
– …здесь четыреста… должно хватить на недельку-другую отдыха, без особых излишеств, конечно, но в общем пристойным путем… так что езжай куда-нибудь, проветри мозги, они тебе еще пригодятся, по всей видимости… ну, что ты его держишь так неуклюже – спрячь, не откладывая: деньги прятать надо, подальше положишь – поближе найдешь…
Приказ был подписан пятого августа. Во вторник, шестого, Костя уже лицезрел вожделенный листок, не без помощи молотка приколотый четырьмя массивными кнопками к лишенной положенного по штату остекления большой синей доске объявлений справа от двери в приемную замдекана. Приказ был отпечатан через линялую фиолетовую копирку на факультетском электрическом роботроне, исступленно пронизывающем литерой "о" насквозь, до дыр все пять экземпляров закладки и, напротив, ощутимо не добивающим строчную "ф", отчего такие слова, как "форма" и "оформление", изменялись до неузнаваемости, превращаясь в некие неведомые доселе сущности…
Три дня ушло на это самое "рмление" с калейдоскопом всевозможных справок, выписок и обходных листов. В пятницу с утра Костя рассчитался с общежитием, сдав в камеру хранения
