наедине.
– Господин Ник, могу я задать вам вопрос? – спросила Энн, когда дверь каюты закрылась за нами.
– Конечно. Что ты хочешь узнать?
– Я не поняла предмета исследований господина Аллена. Он сказал, что исследует эмоции. В моей памяти слишком мало информации по этому явлению. Что оно значит?
Слова Энн удивили меня. Разве робот-художник, который создает столь яркие, реалистичные и одновременно фантастические картины, не имеет эмоционального модуля? Я задал этот вопрос роботу. Энн думала шесть секунд, после чего ответила:
– Я не знаю, что такое «эмоциональный модуль», такой подсистемы нет в моей комплектации. Также я не вижу сложности в том, чтобы создавать эстетически приятные для человека картины. Насколько я понимаю, в основе творчества человека лежат эти самые «эмоции», о которых вы говорили. В основе же моего творчества лежит математика. Описать математически эстетику человека не так сложно, как вы считаете. Мои картины – результат математического расчета, который дает на выходе именно те формы и образы, которые человек воспринимает, как эстетически привлекательные.
– То есть ты хочешь сказать, что все человеческое представление о прекрасном можно описать сухим языком математики?
– Я не могу понять использование прилагательного «сухой» применительно к слову «язык» в том значении, в котором я его употребила. Если вы не поняли мою фразу, приношу вам извинения. Я имела в виду язык, как средство коммуникации между разумными существами, а не язык, как орган во рту живых существ. Язык, как орган, может быть сухим или мокрым. Язык, как средство общения – нет.
– Я имел в виду «сухой» в переносном смысле.
– Я не понимаю.
– Боюсь, тогда ты не сможешь понять и то, что такое «эмоции». Я спать, Энн.
– Доброй ночи, господин Ник.
– Доброй ночи.
Глава 3. Ночные кошмары
– Это твой баллончик?
– Нет, но…
– Почему же тогда он должен его отдать?
– А тебе-то какое дело, дядя?
Две секунды мне понадобилось на то, чтобы понять, что у подростка, который стоял сзади меня был нож. Слишком медленно! Внезапный удар. Резкая боль в позвоночнике. Я не чувствую ног, и они подкашиваются подо мной. Из последних сил я зову на помощь…
– Вы в порядке, господин Ник?
Теплая постель и холодный пот. Тусклый свет, который не режет глаза, загорелся сразу же, как только я их открыл. Я сидел на кровати в своей каюте и смотрел на Энн, которая не умела выражать беспокойство, ведь эмоционального модуля у нее не было.
– Да… Да, я в порядке. Кажется, я в порядке.
– Вы кричали. Звали на помощь. Я не могла понять, какого рода помощь вам необходима.
– Это был всего лишь кошмар, Энн. Обычный ночной кошмар. Ты когда-нибудь видела сны?
– Нет,
