пойдите смерьте ей! —великолепие,
что в вечность украсит мой шаг,
и самое мое бессмертие,
которое, громыхая по всем векам,
коленопреклоненных соберет мировое
вече, —
все это – хотите? —
сейчас отдам
за одно только слово
ласковое,
человечье.
Люди!
Пыля проспекты, топоча рожь,
идите со всего земного лона.
Сегодня
в Петрограде
на Надеждинской
ни за грош
продается драгоценнейшая корона.
За человечье слово —
не правда ли, дешево?
Пойди,
попробуй, —
как же,
найдешь его!
Йота (греч. Iota) – буква греческого алфавита, которая в некоторых случаях не писалась, а изображалась в виде маленькой чёрточки над другими буквами. Выражение употребляется в переносном смысле, для обозначения самого досконального изучения предмета.
Морган Джон Пирпонт (1837–1913) – американский предприниматель, миллиардер.
в Петрограде на Надеждинской – Надеждинская ул. (ныне – ул. Маяковского), д. 52, кв. 9 – адрес Маяковского с осени 1916 до отъезда в Москву в начале декабря 1917 года.
II
Любовь – это сердце всего
Послушайте!
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит – это кому нибудь нужно?
Значит – кто то хочет, чтобы они
были?
Значит – кто то называет эти
плево́чки жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полу́денной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную му́ку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
значит – это кому нибудь нужно?
Значит – это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
По воспоминаниям Софьи Шамардиной, в которую тогда был влюблен Маяковский, эти стихи он начал сочинять, когда он однажды ее провожал: «Ехали на извозчике. Небо было хмурое. Только изредка вдруг блеснет звезда. И вот тут же, в извозчичьей пролетке, стало слагаться стихотворение…»
Скрипка и немножко нервно
Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по детски,
что барабан не выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи.
шмыгнул
