до того момента, как один местный жулик отвлек меня разговором за ланчем, а его напарник стибрил мой рюкзак, лэптоп и все прочее.
После этого мне пришлось проводить дни в интернет-кафе. В Кении связь осуществляется с черепашьей скоростью по телефонной линии. Если мне еще раз встретится тот жулик, я обниму его с благодарностью. Ведь такая медленная связь означает, что каждое электронное письмо загружается 10 мучительных минут. Во время этих электронных интерлюдий делать нечего, и люди, сидящие бок о бок за компьютерами, совершенно естественно заводят беседы с соседями. Так однажды я повернулся к женщине, сидевшей рядом, и заговорил с ней.
Джинни Аннан только что вернулась из рабочей поездки на север Уганды, где шла война, до которой никому не было дела. Гуманитарный работник и аспирантка философского факультета, она подозрительно осмотрела меня с ног до головы. На мне был костюм, а от европейцев в костюмах в Африке редко можно ждать чего-то хорошего. Но я был в курсе того, что происходит, и ей показалось, что меня интересует эта война, чего она не могла сказать о большинстве тех, с кем встречалась. В итоге она дала мне шанс.
Через пару месяцев я ехал с ней по иссохшим пыльным дорогам, восхищаясь милями бесконечных травяных лугов и надеясь, что нам не встретятся повстанцы. Надо признать, что я согласился на эту поездку в основном потому, что меня заинтересовала Джинни. Но, кроме этого, у нас была одна общая идея. После десятилетий войны никто не знал истинных потерь среди молодых мужчин и женщин – перемещенных, убитых, мобилизованных. Джинни понимала войну и психологический ущерб от насилия, а я – экономику, обзоры и статистику. Мы объединили свои силы, наняли команду местных и ближайшие два года провели, изучая людей, пострадавших от конфликта. В ходе исследования мы пытались собрать убедительные цифры, выясняли, какие программы могут помочь, и проверяли, какие из них работают лучше всего. Суровые последствия конфликта были видны повсюду. Мы были подавленными счетоводами.
Я еще не был влюблен в Джинни, но после месяцев, проведенных в Уганде, все к этому шло. Мы вместе писали свои диссертации, защитились и получили первую работу в Йеле. Нынче мы женаты уже 15 лет. У нас обоих большой список опубликованных научных работ. Но самые главные результаты нашей совместной деятельности – одиннадцатилетняя дочка и девятилетний сын.
Та случайная встреча в кафе с медленным интернетом безусловно повлияла и на мою карьеру. В северной Уганде я узнал о существовании более жестокого насилия, чем мог себе когда-либо представить. Молодые люди, с которыми я встречался, рассказывали жуткие истории, о которых не хочется вспоминать. Я ощущал, что никак не могу восстановить справедливость. Это были одни из самых мучительных месяцев в моей жизни, которые заставили меня переосмыслить если не все, то очень многое.
В последующие годы я понял, что успех общества не только в преумножении благосостояния. Он в том, чтобы группа повстанцев не захватила
