что сегодняшняя попытка соблазнения – неважно, будет ли она успешной – запомнится ему на всю жизнь, что, когда бы ни стал он кого-то соблазнять ещё, тотчас оживёт перед ним этот день и этот час.
– Поздно! Ты меня заманила в царство надежд.
– Надежды, Андрюша, не всегда растут возле школьных подруг.
– Вблизи тебя растут желания – настоящие, сильные желания!
Она снова отстранилась, тяжело дыша, она горела, как солнце, брызжущее и ослепляющее.
– Может, подождем – неделю… несколько дней… Я не хочу, чтоб так все выглядело… будто я слишком легкомысленна. Что ты подумаешь обо мне?! Мне это очень важно; ведь я доверяю тебе не просто свое тело…
Он чувствовал терпкую сладость её губ, все вокруг поплыло и закружилось.
– Катя… моя Катя… – прошептал он, чувствуя, как сладкая мука срывает голос. – Ни блеску благополучной жизни, ни королевам красоты, не затмить волнующий поток твоих кудрей и изумрудные озера глаз!
Она отдалась, уже не сопротивляясь.
Два часа спустя, когда она, приподнявшись на локте, хотела его поцеловать, то, бросив случайный свой взгляд на часы, и увидев, сколько сейчас времени, воскликнула:
– Андрюша! Давай скорей одеваться! Сейчас они придут – папусик с бабушкой.
И, выпорхнув из его объятий, стала убирать со стола фужеры и недопитое шампанское. Он медлил, любуясь, как она, обнаженная, мягко движется по ковру, слегка раскачивая бедрами. Оглядевшись вокруг, Катя подняла с пола майку и спросила:
– Признавайся, старый фетишист: куда подевал мои трусики?!
– Женские трусики – это моя страсть, – ответил он, оглядывая, в свою очередь ковер. – Правда, куда они делись?
Щелкнул замок входной двери, в квартиру кто-то вошел. Схватив джинсы, Катя стала их спешно натягивать, Андрей сделал то же самое. Откуда-то появилась коробка конфет. Когда в комнату вошел Катин отец, Андрей успел засунуть в рот конфету.
– Привет, пап! – сказала Катя. – Как съездил, что там на даче?
Андрей встал, чтобы представиться. Он смутно помнил её отца, и, если бы встретил на улице, то вряд ли бы его узнал. То был высокий, широкоплечий, внушительного вида мужчина с суровым обветренным лицом. Сейчас Андрею показалось, что перед ним не тот человек, которого он видел последний раз десять лет назад. «Может, отчим?» – промелькнула мысль. Он подал руку:
– Андрей.
– Сергей Владимирович.
Взгляд его не смягчился, когда он посмотрел на дочь:
– Чем вы тут занимаетесь?
– Пьем чай, – беззаботно ответила она, взяв конфетку.
На журнальном столике, кроме коробки конфет, ничего больше «чайного» не было, а букет жасминов в хрустальной вазе, своим душистым шепотом, казалось, доносил всю правду о том, что здесь происходило.
– Ну
