Марат осмотрел салон машины и остановил свой выбор на спинке сиденья водителя. Идеально!
Он приложил кончик маркера к серому шершавому дешевому кожзаму и написал:
«Я никого не уби…».
Внезапно черная линия кончилась. Еще на слове «никого» яркость маркера начала тускнеть, но после буквы «и» краска словно высохла! Маркер перестал оставлять буквы на поверхности.
«Ну, же, давай!» Марат в панике снова начал выводить слово – безрезультатно!
Задыхаясь от ужаса, Марат сунул кончик маркера в рот, послюнил его – как в детстве – и снова принялся писать. Ничего! Маркер отказывался писать!
– Пожалуйста! – шептал Марат, снова и снова пытаясь выдавить из пустого маркера вожделенное слово. – Ну, пожалуйста! Пиши! Я никого не убивал!
Водитель среагировал на его шепот, обернулся.
– Ты что там возишься?
– Я никого не убивал! – заорал Марат.
Хлопнула дверь.
– В отделении расскажешь! – незлобиво сообщил второй полицейский, устраиваясь на сиденье.
Машина тронулась с места и выехала на освещенный ночной проспект.
Мадонна с младенцем
В длинном переходе с Павелецкой Кольцевой на Радиальную сидела попрошайка. Груда тряпья, отдаленно напоминающая человеческую фигуру, усевшуюся на коленях. Длинная засаленная коса, заплетенная грязной лентой. Объемная, покрытая подозрительными пятнами сумка, набитая разнообразным скарбом. Пластиковая бутылка со срезанным верхом для сбора денег. Помятая картонка с кривой надписью: «Помогите, ради бога». Настя, пренебрежительно изогнув бровь, прошествовала мимо, стараясь глубоко не дышать – чтобы не уловить наверняка исходивших от фигуры миазмов – двинулась дальше к маячившей впереди двойной арке выхода на станцию, но внезапно замедлила шаг.
Ей показалось, что под двумя дырявыми пледами, в которые попрошайка закуталась с головы до ног, у нее был младенец.
Настя остановилась. Поставила трек в плейлисте на паузу. Нахмурилась. Что ей, больше всех надо? Повертевшись на месте, Настя сделала шаг к выходу на станцию. Потом развернулась к попрошайке. Затем снова рванула к выходу – но какая-то невидимая сила остановила ее и заставила вернуться к сгорбившейся на полу фигуре.
Настя никогда не считала себя борцом за справедливость. Но сейчас ей почему-то захотелось вмешаться. Одно дело, если какая-то цыганка или просрочившая визу филиппинка выпрашивает деньги в метро на обратный билет и бутылку дешевого алкоголя. Другое – если она украла для этих целей невинного ребенка. В таком случае Настя сдаст ее в полицию. Или, в крайнем случае, сфотографирует эту гадину и запостит ее физиономию в соцсетях.
В то, что у попрошайки может быть свой собственный ребенок, Настя не верила. В свое время, подрабатывая колумнистом в студенческом онлайн-издании, она помогла подготовить журналистское исследование на тему воровства малышей для подпольного бизнеса
