руку и погладить бархатистую кожу каракатицы. Дотронуться до ее плавников. Почувствовать, как существо обвивает ее палец щупальцами, словно маленькой ручкой…
Каракатицу на экране сменила заставка рекламы, и Вера переключила канал.
– …никакими обстоятельствами убийства беззащитных детей оправдать нельзя! – грозно изрек неизвестный священнослужитель в темной рясе, сидящий за столом и строго глядящий в камеру. – Ни до, ни после рождения. Таких грешников поглотит геенна огненная!
Вера съежилась – кажется, дядька с седой бородой ткнул пальцем прямо в нее, в Веру! На глазах навернулись слезы, стало тесно в груди. Вера выключила телевизор. Случайно глянула вниз и обомлела – ее домашняя футболка промокла и прилипла к телу. Что за ерунда? Вера вскочила, подошла к зеркалу – вокруг сосков растеклась темная жидкость.
Подкатила тошнота. С омерзением сдернув с себя футболку, Вера рванула в ванную, включила душ, влезла под воду. Начала остервенело оттираться мочалкой. Грудь была тугой, набухшей. Да что с ней такое? Может быть, это первые симптомы рака?
Вдруг Вера замерла с мочалкой в руке. Это же молоко! Для ребенка, которого она сегодня ночью выбросила в канализацию! Существо в унитазе не хотело ее схватить! Оно пыталось ее обнять! Это был ее ребенок, а она от него отказалась! Вера была почти стопроцентно уверена, что это мальчик.
Она выскочила из ванной, едва не поскользнувшись, подняла крышку унитаза и сунула руку в воду. Пытаясь пропихнуть ладонь как можно глубже, она скребла пальцами стенки изогнутой трубы, пытаясь нащупать – может быть, он там, за изгибом, застрял в сливе?
Боже, какая холодная вода. Он же там умер! Задохнулся! Это она тварь – безжалостная, бессердечная, отправившая живое существо во тьму канализационных труб.
Вера вытащила руку и зарыдала, привалившись к унитазу. Она убийца. Убийца! Она достойна Геенны Огненной!
И вдруг, даже не ушами, а кожей она услышала далекий зов. Мерный протяжный звук на каких-то неведомых частотах прокатился в глубинах невидимых труб и завибрировал в кафеле, в стенах, в фаянсовом корпусе раковины.
Он жив! Он где-то там, во тьме, совсем один! Но она найдет его. Найдет и спасет!
Кое-как одевшись, Вера выскочила на улицу. Ноги в хлипких домашних тапочках мгновенно промокли, но она этого не ощутила. Замерев, она смотрела вокруг – мир изменился!
Закатное небо было ярко красным. Не таким, каким бывает небо накануне ветреного дня – оно было красно-оранжевым, с яркими прожилками темно-бордовых облаков. Это небо нарисовал на картоне Эдвард Мунк. Деревья, качаясь, издавали мерное жужжание, ветер вытягивался в трубчатые светящиеся закорючки и обвивал ноги Веры. Она растерянно осматривалась по сторонам – почему она раньше не замечала, как на самом деле выглядит реальность? Или просто она теперь воспринимает её иначе?
Очнувшись, Вера кинулась через дворы к тому самому месту, где видела вчера
