у нее были такие несчастные, что он неожиданно предложил:
– Приходите ко мне, когда будет совсем тоскливо.
Он не ожидал, что она придет. Она не приходила, и он о ней не вспоминал.
Он по вечерам пил коньяк, а днем бродил по городу, дожидаясь вечера. Говорил себе, что нужно начинать жить и работать, и понимал, что не начнет делать ни того, ни другого.
То, что с ним происходило, жизнью назвать было нельзя.
Прошло несколько дней, и он снова вечером ехал с ней в лифте, и опять заметил, что она пьяна.
Только в этот раз он, взяв ее за локоть, когда лифт остановился, подвел не к ее двери, а к своей.
– Заходи, – пригласил он, отперев квартиру.
Она помялась и вошла. Выпила чаю, рассказала, как в ковид заказывала для бабушки продукты. Ненавязчиво рассказала, просто чтобы не молчать.
Пожалуй, это был первый случай после ранения, когда собеседник, как ни странно, не вызывал у Дениса скуку. То есть собеседница.
Через несколько дней он сам позвонил ей в дверь и пил чай у нее. Потом визиты пару раз в неделю вошли в привычку. Напиваться он ей не позволял, рыдать тоже не давал. Эти визиты ничего не значили ни для него, ни для нее, разве что позволяли убить время.
Сейчас он неожиданно почувствовал, что без Лизы стало совсем пусто.
Денис допил коньяк, поднял бутылку, подержал над рюмкой и решительно убрал на полку. Сполоснул рюмку, сунул в сушилку, снова подошел к окну.
В том, что она умерла от внезапной болезни, он сильно сомневался.
Скорее могла покончить жизнь самоубийством. Напиться какого-нибудь снотворного и заснуть. Судя по ее настроению, она об этом мечтала.
Но в таком случае наверняка оставила бы записку. Вроде бы самоубийцы всегда так делают, особенно женщины.
Записки, насколько он понял, полицейские не нашли.
Опять захотелось коньяку, но он заставил себя не притронуться к бутылке. Сел в кресло в бывшей бабушкиной комнате и принялся просматривать единственное, что его еще интересовало: новости с фронта.
1 февраля, среда
Из полиции Антон вышел совершенно обессиленным. В том, что менты начнут его донимать, он не сомневался. Только идиот мог допустить, что у молодой женщины внезапно отказало сердце или что-нибудь еще. Такое бывает, конечно, но уж очень редко. Либо Лизка сама напилась какой-нибудь дряни, либо ей помогли, это еще вчера было ясно. Антона бесило, что и мать, и сестра вчера никаких предположений не высказывали, как будто хоронить предстояло столетнюю бабку, естественно скончавшуюся от старости, как и положено в ее возрасте.
Пока ждали Власту, он осторожно спросил у матери:
– Как ты думаешь, от чего она умерла?
Мать пожала плечами.
– Вскрытие покажет.
Что показало вскрытие, полицейский сказал утром, позвонив, когда Антон и Варя собирались на работу. Антон сам вызвался приехать в полицию. Мог и не приезжать, помочь следствию он ничем не мог. Он не видел бывшую жену уже года три. Или даже
