на то, что всю поклажу нес на себе Среброгрив, я еле плелась. Я устала, потому что давненько не проходила столь длительные расстояния. Усталость была подкреплена, к тому же, шоковой терапией (посмотрела бы я на вашу бодрость, если бы вы воочию узрели полусгнившее личико зомби!).
Оказалось, что Эрвен прав. Едва мы вышли из леса, Среброгрив коротко заржал, и откуда-то слева нарисовалась моя рыжая кобыла, устремив потупившийся взор куда-то в районе моего плеча. Далеко убежала, зараза! Я тронула Рыжую за гриву, и она мелко задрожала всем телом. Испугалась, бедняжка…
В общем, наша банда была восстановлена. Едва я влезла в седло, так сразу и задремала, а в моем уставшем мозгу сменяли друг друга разноцветные картинки. Кажется, мне снилось, что я убегаю от неясной тени, почему-то оседлав шею зомби…
Без каких-либо ненужных приключений на следующий день мы добрались до очередного городка. Городок был маленьким и грязным, с множеством угрюмых людей, которые старались поскорее затесаться в общий поток толпы. Каждый спешил по своим делам, не утруждая себя остановиться, чтобы переброситься парой слов со знакомым – просто кивали издали и продолжали свое шествие.
Мы бы объехали этот городок стороной, но у нас кончался провиант, и необходимо было его пополнить.
В летний полдень здесь было особенно жарко и душно – припекало не только солнце, но и камень стен и мостовых. Кажется, нигде нельзя было найти прохладное место – все заливал сухой, желтый свет солнца.
У одной из лавок нам попался нищий. Это был худой человек в ободранной одежке —
местами порванной, местами грязной и залатанной. В скрюченных руках он сжимал деревянную кружку, прижимаясь к горячей стене и глядя на прохожих невидящим взглядом.
Когда мы подошли к дверям лавки, нищий протянул руку с кружкой Эрвену, прохрипев:
– Помогите, сэр… моя семья умирает.
– А мне-то что? – равнодушно пожал плечами Эрвен, брезгливо отодвинув от себя кружку.
– Пожалуйста, сэр… – снова попытал счастья нищий.
– Я же сказал «нет»! – вымолвил принц и выпнул кружку из руки бедного человека. Кружка улетела на мостовую, завертелась волчком, и из нее печально выкатилась одна-единственная монетка.
Я ничего не могла сказать. Я просто так опешила от такой грубости, что на глаза сам собой навернулись слезы. Безо всяких слов я подобрала деревянную кружку, опустив на ее дно, кроме выкатившейся монетки, еще несколько своих. Подала ее нищему, едва слышно прошептав:
– Держите.
– Спасибо, добрая леди, – прокашлял старик, испуганно взглянул на Эрвена и поспешил прочь.
Я взглянула на принца. Он в упор смотрел на меня.
– Зачем ты это сделал? – тихо спросила я, глядя ему в глаза.
– Я просто поставил этого оборванца на место, – ответил Эрвен, не пряча взгляда, как честный человек,
