лейтенанта красноармейцы обезглавили, разрубили на куски и бросили. Его похоронили в Шенкурске, в закрытом гробу. Вот за этим американцы точно сюда не собирались.
К несчастью, о планах союзников спокойно перезимовать красным ничего не было известно. Последние в конце января начали наступление на Шенкурский выступ, имея трехкратное превосходство в живой силе и артиллерии. Нельзя сказать, чтобы американцы и канадцы стояли насмерть, обороняя Шенкурск. Они просто собрались и ушли из него в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое января. Вместе с ними ушли отряд белогвардейцев, отряд Славяно-Британского легиона и часть шенкурян. Через четыре года один из американских участников тех событий писал: «В серых арктических сумерках Шенкурск нервно сжался, как затравленный заяц, лежащий в снегу, притворился мертвым, чтобы обмануть охотника. Слабые огоньки света пробивались сквозь щели плохо укрытых окон…» Прикрывал отход русский добровольческий Шенкурский батальон25.
Свои вступали в город, пленных не щадя… Начались грабежи американских складов. Кроме самих победителей, у которых руки были по локоть в американских консервах, винных погребах и английской военной форме, в город со всей округи съехались мародеры. Из Вологды постоянно требовали наступать дальше, но куда там… С большим трудом прекратили пьяные дебоши на улицах и грабежи. Устроили парад, и войска прошлись торжественным маршем по Сретенской площади. После парада продолжили растаскивать то, что осталось на складах, и так увлеклись, что стали грабить население. Вернувшаяся советская власть ввела в городе классовый продуктовый паек. В город вернулся УИК. Тюрьма так переполнилась всеми теми, кто был замечен в связях с белыми и их союзниками, что ее начальник стал жаловаться Военно-революционному комитету. В комитете долго не думали и приказали «принять энергичные меры к производству следствия находящихся в доме заключения лиц, по возможности к разгромождению таковой от элемента ярко контрреволюционного». Можно себе представить, что ВРК подразумевал под «разгромождением». Аресты, расстрелы и грабежи совместили с непримиримой антирелигиозной борьбой. В Шенкурске были запрещены все богослужения. Спустя некоторое время все же разрешили службу в городском соборе, но чтобы никакого колокольного звона. За колокольный звон можно было сесть в переполненную тюрьму. И тут получилась неувязка. Не все советские граждане, включая и ответственных работников, изжили… порвали… отреклись… Короче говоря, советские граждане хотели венчаться. Хоть кол им на голове теши. Пришлось сдавать назад. Через три дня после взятия Шенкурска ВРК предписал священнику Кьяндского прихода Лыскову «немедленно обвенчать товарища Спиридонова Филиппа Александровича и никаких недоразумений о том, что он разведен бракоразводным отделом Архангельского Губисполкома с вашей стороны быть не может». Какие уж тут недоразумения, когда в это же самое время священников,
Командира Шенкурского добровольческого батальона штабс-капитана Воробьева расстреляют в декабре 1920-го. Прапорщика Ракитина красным выдаст крестьянка деревни Монастырской Шахановской области Шенкурского уезда. Его заставят отречься от белого движения и напечатают это отречение в газете «На борьбу», а затем расстреляют в мае 1920 года в Архангельске. Никандр Пластинин доживет до 1937 года и умрет в тюрьме Нижне-Удинска. Иван Боговой, председатель шенкурского УИКа с 1918 по 1920 год, будет расстрелян в 1937-м. Шенкурский уездный военком Василий Боговой, впоследствии кавалер двух орденов Красного Знамени, будет расстрелян в 1937-м. Комиссара Попова расстреляют в 1937-м. Только Ревекка Пластинина умрет своей смертью в 1950 году.
