да, ну да, – согласилась Катя, – знаешь, как мне хочется избавиться от твоей опеки? Тяжело постоянно жить под присмотром. Как будто я маленький ребенок. А же взрослая уже, но ничего не поделаешь. Обидно.
– Извините.
– Не извиняйся. Если бы я периодически не шлепалась в обмороки, тогда могла вести взрослый образ жизни. Я, действительно, как ребенок. Ты не виновата. Давай вернемся к твоему жениху. Как его зовут? Кем работает?
– Его зовут Женя. Но это не точно.
– Не поняла, – Катя приподнялась и посмотрела на Ларису, – как не точно?
– Он не помнит, кто он. Его привезли в госпиталь сильно обмороженным, без сознания. У него было изуродовано лицо и переломана правая рука. Большая кровопотеря.
– Когда это случилось?
– Три с половиной года назад, в начале декабря. Многие врачи думали, что Женька не выживет. А мне стало жалко солдата. После смены я приходила к нему в палату и разговаривала. Он молчал и ничего не отвечал. Только к лету вышел из комы. Улыбнулся и сказал, что помнит, как я с ним говорила. Врет, конечно. Он быстро восстановился, но так и не вспомнил своего имени.
– В нашей армии не смогли определить имя и фамилию солдата?
– Нет. Его никто не смог опознать, потому что повреждено лицо. Документов при себе у него не было.
– Он точно наш? – спросила Катя, – может, он диверсант с той стороны?
– Не похоже. Я думала об этом. Даже если так, мне все равно.
– Поняла тебя. Рассказывай дальше, – Катя вновь легла на спину.
– Потом мы долго выбирали ему новое имя. Перебрали тысячи вариантов, пришли к выводу, что имя Евгений ему подходит.
– Евгений, Женя, Женечка, Жека, – перебрала варианты произношения имени Катя, – неплохо звучит. Ну, а дальше?
– Дальше он выздоровел, и его выписали. Податься Женьке было некуда, я предложила поехать ко мне.
– Что сказали твои родители?
– Папы у меня нет. Он ничего не сказал. Мама, конечно, возмутилась. Сказала, что я совсем сбрендила, раз хочу связать свою жизни не известно с кем.
– Ее можно понять, – вставила Катя.
– Согласна. Но я твердо решила. Мама, как увидела его лицо и руки, сразу заплакала. Потом мне сказала наедине, что я, конечно, очень добрый и хороший человек. Что она мной очень гордится. И что мне, наверное, этот поступок потом зачтется на небесном суде. Но жить с уродцем – это слишком.
– Можешь показать фото Жени?
– Ага, есть, – Лариса достала смартфон, нашла фотки своего парня и передала Кате.
Молодой парень, крепкие плечи. Мужественность и смелость сквозили во взгляде. Стрижка – короткий ежик. Вокруг подбородка беспорядочная сетка из рубцов и шрамов. «Лариса, действительно, самоотверженная девушка, – подумала Катя, – не знаю, как бы я отнеслась, если бы мои дочери привели в дом подобного жениха».
