я сразу уснул, и разобрать вещи у меня просто не осталось сил. А про хруст в сумке я вообще забыл. И только сейчас вспомнил, когда парень ракушки пронес. Ведь у меня в сумке могла хрустнуть только ракушка!
Мне эту ракушку папа привез, с Кольского полуострова. Туда метеорит весной упал, и папу в командировку послали. А когда он и другие журналисты на место приехали, их военные к метеориту не пустили. Сказали, что это вовсе не метеорит, а военный самолет, истребитель-перехватчик. Случилась авария, загорелся мотор, самолет упал в лесное озеро, но летчик успел катапультироваться. Никто не пострадал, так что, мол, разойдитесь – военная тайна. Но папа не разошелся, сделал вид, что поверил, а сам вокруг озера по лесу побродил. Увидел срезанные макушки деревьев. Но их и самолетом могло срезать, и метеоритом. А больше так ничего и не нашел, только эту ракушку. Большую, с ладонь, и на ладонь как раз похожую, только не розовую, а голубовато-серую. Из нее пять отростков торчало – и впрямь как пальцы. Только очень тонкие, с карандаш. Самое странное – откуда в заполярном лесу ракушка? Но папа ее привез в редакцию, показал начальнику, хотел статью написать. А главному редактору уже военные позвонили и про военную тайну сказали, так что он папе статью писать не дал. Тогда папа подарил эту ракушку мне. Вот я ее и взял с собой на море, дурак! И, видать, один из «пальцев» у этой ракушки отломился. Гадство какое!
…Ну конечно! Я так и знал… Один отросток ракушки лежал в сумке отдельно. Без него ракушка смотрелась уродливо, даже в руки ее брать не хотелось. Я чуть не разревелся. И, пожалуй, сделал бы это, если б в голову мне не стукнула вдруг дурацкая мысль… Что я подумал тогда, когда сломал ракушку? Вот именно! Я подумал, хорошо бы, чтоб Елизавета Николаевна жила в Лазаревском и пустила нас к себе пожить. И что случилось дальше? А именно то и случилось, что я подумал! Разве так могло получиться само собой? Нет, может и могло, но… Разве так бывает?! На самом деле, в жизни? Да ни за что, точно говорю! Я сколько раз думал на уроках: вот бы меня не вызвали к доске! Бывает, что и не вызывают, но чаще почему-то – наоборот. Так то в классе, где всего нас двадцать два человека. А тут! Сколько в нашей стране мест, куда могла бы уехать Елизавета Николаевна? Точно не знаю, но уж никак не двадцать два! К тому же, она могла ухать и за границу. Тогда вообще – караул! Это раз. А сколько в том же Лазаревском людей сдают жилье? Наверное, много, и все-таки не все ведь… А к поезду именно нашему сколько из них пришло? Совсем немного. Это два. И чтобы вот так совпало, чтобы именно среди них оказалась моя учительница? Именно когда я об этом помечтал? Что-то мне плохо верится. Но она ведь пришла? Тьфу ты, я совсем запутался!
В общем, мысль моя была такой: я подумал об учительнице сразу после того, как сломалась ракушка. И Елизавета Николаевна оказалась на перроне. Так не ракушка ли это устроила?
Это глупости, конечно, мы не в сказке живем… Но что стоит проверить? Вот она – ракушка, все равно уже сломанная. Надо просто отломить еще один «палец» и загадать какое-нибудь желание.
Я
