уныло вздохнула. Читать матроне с завтрашнего дня снова предстоит Есении.
***
За ночь мороз сковал грязь и лужи, которые мокрый снег развел на дорогах в последние дни.
Привратник Григорий молча выпустил опальную постоялицу за дверь вместе с клубами морозного пара. Прошка с виноватым видом отдал девушке саквояж и клетку, что любезно согласился донести до крыльца.
Осторожно, чтобы не поскользнуться на обледеневшей тропинке, Тиса двинулась к воротам. Возмущение от выходки хозяйской дочери в ней поугасло еще вчерашним вечером. Она вообще многое сейчас воспринимала иначе, чем раньше. На такое ее состояние Камилла бы сказала, что в ней духу нет, и принялась бы кормить. Но в движении по течению тоже есть свои преимущества. Не надо мучиться выбором, судьба сама ведет. Все равно в доме Отрубиных она ощущала себя не лучше этих голубей.
– Тиса, погоди!
Обернулась. К ней спешила Фонька, кутаясь в овчинную безрукавку. Раскрасневшаяся от морозца, с непокрытой головой и челкой заиндевелой. За ее спиной топала знакомая парочка – продавщица сдобы с сыном, который напомнил ей Рича. Мальчишка отчего-то насупленный отстал от матери.
– Чай, не успела, так и не попрощевались бы, – укорила горничная, но тут же улыбнулась. – А я вот хозяйку тебе познакомить привела, тебе ж нужда-то теперича. А Алевтина Борисовна флигель сдает. Так ведь?
– Сдаю, девоньки, сдаю, – закивала пирожочница, перекидывая с одной руки на другую большую корзину. – Свободный флигелек, тока полы в нем вымыла, занавески свежие повесила.
На вид женщина была далеко не старая – лет сорока. Брови домиками, чуть вздернутый нос, под шерстяным платком темные букли волос, над короткой губой проступал еле заметный пушок. Одета в кроличий тулуп, и, похоже, что когда-то он имел неплохой вид, но со временем мех замялся и вытерся местами.
– Полушку в месяц прошу, где еще такую цену найдете! Пойдемте, покажу вам. Тут недалече.
А почему бы и нет? Цена действительно не кусалась. Осталось взглянуть. Тем более, что других вариантов у Войновой пока не имелось.
Прощаясь, Фонька не утерпела и обняла бывшую постоялицу, шепнув той на ухо: «Все наши думают, что это Лизка дракона свалила. Уж больно горячилась обвинять-то. Обычно ей делов не до кого нету, а тут на тебе, выступила». Тиса чуть улыбнулась. Какая теперь разница?
– Иди в дом, – подтолкнула она горничную, – простудишься.
И та послушалась, побежала, сверкая вязаными чулками.
Пока шагали к дому, Алевтина все жилье нахваливала.
– Кухонька есть, печь рабочая. Утюг, пожалуйста, угольки заправляй и гладь сколь душа просит. Устька! Я кому сказала – угомонись!
Мальчишка раздумал плестись позади женщин, и теперь с грозным видом скользил впереди по дорожке, и то и дело мешался у матери под ногами.
«Недалече» вылилось в сорок минут ходьбы с краткими остановками.
