Как ты поведешь себя, если в следующем деле придется помогать кому-то с конфликтом «дочки-матери»? Сможешь ли остаться объективной и не перетягивать меня на чью-то сторону своими эмоциями?
Ладно, это больше походило на ушат ледяной воды, полностью отрезвляющий от недавнего возгорания. Закусив губу, я нерешительно посмотрела на Яблонева. Прежде я не рассматривала собственные семейные неурядицы с такого угла.
– Я… поняла, – пробубнила я.
– Следующий автобус через пятнадцать минут, – только и сказал Влад, поднимая со стола семейные записи. – Напиши эсэмэску, когда доберешься, я собираюсь немного попрактиковаться, так что могу не ответить на звонок.
– Хорошо. Влад… – я обернулась возле лестницы с чердака. – Спасибо.
– О чем ты? – темный хмыкнул. – Это моя работа. Держи хвост пистолетом, – подмигнул парень.
Закатив глаза, я ретировалась из обители практикующего, мысленно желая ему не подавиться ужином от шеф-повара Тамары.
– Я буду тщательно пережевывать! – донеслось мне вслед.
– Да чтоб тебя! – Я топнула по ступеньке, напугав лежавшего в коридоре Кельта и, судя по каркающему смеху, знатно развеселив Влада. – Так и живем, – развела я руками перед псом и театрально поцокала языком.
Дома, вместо ожидаемого материнского расстрела беспокойством, меня встретило минное поле из тишины и повисшей в воздухе неуверенности. Если неделю до этого мы успешно не пересекались в одном пространстве надолго, исключая шанс серьезного разговора тет-а-тет, то стартовавшие майские праздники и жесткий указ Влада представляли настоящую угрозу.
Завозившись в прихожей с обувью, я проверила обстановку стандартным «привет, мам, я дома» и тяжело вздохнула, получив в ответ осторожное «привет». Да, определенно, мама тоже идет по этому хлипкому мостику над скандалом.
– Думаешь, как сказать, что нам нужно поговорить?
Сегодня день телепатии, что ли?
Заглянув в комнату, я кивнула, обнаружив Ма на диване в компании семечек и электронной книги.
– Думаю, мы и так знаем, что хотим сказать друг другу, – нервно предположила я, пытаясь прислушаться к интуиции, но та упорно молчала. Похоже, придется довериться реальности и просто «шагать» по дороге. – Я… не понимаю, зачем вы все это устроили. Раньше мне казалось, что… – я приоткрыла рот, не зная, какое слово употребить: голосовые связки напрочь отказывались воспроизводить «отец» или «папа».
Наверное, оттого что не подходили ситуации. В моей жизни вообще не было случая, когда они могли бы понадобиться. Чуждые, непонятные, какие-то совершенно лишние, словно принадлежащие иностранному языку, они застряли в горле тугим комом, как если бы я подавилась пережаренным мясом.
– Мне казалось, что еще до моего рождения между вами произошло что-то ужасное, —все же продолжила я, – что-то такое, что ты даже имени его никогда не произносила. Ты всегда игнорировала мои вопросы о нем и никогда не сравнивала нас,
